О
незамеченных визитах Солженицына на Рязанщину
18
ноября 1962 года вышел одиннадцатый номер журнала «Новый мир» с необычным
рассказом «Один день Ивана Денисовича», а полтора месяца спустя, 30 декабря,
автор рассказа был принят в члены Союза писателей СССР. Такое признание не
случайно – многие понимали, что в стране появился самобытный и талантливый
прозаик. Правда, мало кто мог тогда представить, что спустя десятилетия он
станет такой же величиной в литературе, нравственностью и совестью эпохи, как
за век до него Л.Н. Толстой. Разумеется, речь идет о Солженицыне.
Летом
62-го Александр Исаевич впервые посетил Пителинский район: он приезжал на
велосипеде из Касимова в Высокие Поляны – старообрядческое село, в котором
сохранился каменный храм беспоповцев филипповского толка. Трудно сказать, какой
след в его душе оставила та поездка, зато следующий визит дал немало ярких
впечатлений и даже нашел отражение в творчестве писателя. Тем более, что
отправился он не один, а с толковым сопровождающим – местным уроженцем, другом
и собратом по перу Борисом Можаевым. Вот как об этом рассказывал сам
Солженицын:
«Летом
1969-го возникло у нас давно им обещанное: не пора ли поехать на моем
«москвиче» – к нему в родные места, в Рязанской области, в Пителинском районе.
Он туда сколько ни ездил – все мало, тянула землица, да потолковать с мужиками
– что о нынешнем, что о прошлом. Теперь – и ходового Кузькина своего вживе мне
показать» («С Борисом Можаевым» – «Литературная газета» №8 от 26 февраля
Александр
Исаевич и о маршруте оговорился: «Теперь покатили мы из Рязани Шацким шоссе,
потом на Сасово, а дальше он мне указывал, заросшими проселками, да лугами, где
и грязцу на ходу проскакивали, каб не увязиться. А вез он меня к Мокше на
сенокос: «Кто на сенокосе не побывал – и деревенской жизни не знает». Там, в
сенокосном кипенье, мы и проночевали одну ночь в травяном шалаше».
Впрочем,
не столько на сенокос да на реку ехали, сколько встретиться «вживе» с
начальником Савро-Мамышевской пристани П.К. Юняковым. Ведь Петр Кузьмич, бывший
крестьянин, и послужил прообразом Федора Кузькина – поначалу комичного и
незадачливого колхозника, но все более вызывающего уважение своей прямотой,
бескорыстием и природной смекалкой. Факт встречи подтверждается фотографией. Ее
можно увидеть в книге Бориса Можаева «Земля ждет хозяина» (М. 2003). Снимок,
сделанный Солженицыным, снабжен подписью: «Б. Можаев с земляком» (прототип
Федора Кузькина – повесть «Живой»).
Путь из
Сасова в Савро-Мамышево лежит через Темгенево, Огарево-Почково и Юрьево. Но,
думаю, Можаеву хотелось заглянуть в Большие Мочилы – родное село матери и
с детства знакомые места. А оттуда до Савро-Мамышево всего четыре километра
лугами.
В книге
«Земля ждет хозяина» помещены два снимка, сделанных на пителинской земле. Но
были и другие. Некоторое время в семье Раисы Николаевны Кондрашовой (двоюродной
сестры Б.А. Можаева) хранилась фотография: на берегу Мокши рядом с ней писатели
Можаев и Солженицын, а также Иван Иванович Можаев (двоюродный брат Бориса
Андреевича). Это был второй выезд в пойменные луга – уже из Пителина. Ехали
через села Пеньки и Темирево.
В Пеньках
Можаев познакомил Солженицына с бывшим «врагом народа», мельником Прокофием
Ивановичем Лактюнькиным (1888 – 1979). А в чем же заключалась его вина?
Вместе с
братом Сергеем Прокофий в конце 20-х годов построил ветряную мельницу. С
организацией в селе колхоза он не пожелал передать мельницу в общественное
пользование. Его обложили непомерными «твердыми заданиями», пытаясь разорить –
не помогло, крепился мельник и стоял на своем. Тогда в ход пошли доносы.
Местная власть отреагировала на них оперативно. Трудовую семью Прокофия
Ивановича раскулачили, правда, из села не выслали (брат Сергей Иванович к тому
времени перебрался в Москву).
Мельница
перешла в колхозную собственность. А вскоре новые работники по халатности
зажали жернова и спалили строение. Это квалифицировали как вредительство.
Подстрекателем определили... П.И. Лактюнькина. 27 октября 1937 года его
арестовали. Решением тройки при
УНКВД по Рязанской области П.И. Лактюнькина признали виновным по статье 58
часть 10 УК РСФСР и приговорили к 8 годам лишения свободы. Отсидев шесть лет,
Прокофий Иванович вернулся в Пеньки. И вновь загорелся своей мечтой, начал все
с начала.
Вот как
позже напишет об этом А.И. Солженицын: «Прощенный, воротился он в родное село,
и не мог успокоиться, что нет мельницы. Лактюнькин испросил разрешение, сам
отлил жернова и на том же (обязательно на том же!) месте поставил мельницу –
отнюдь не для своей выгоды, а для колхоза, еще же верней – для полноты и
украшения местности» («Архипелаг ГУЛаг», часть шестая, глава вторая).
До начала
70-х действовала в Пеньках мельница (уже механическая, с двигателем на мазутном
топливе), и бессменным мельником был П.И. Лактюнькин.
Мокшинские
луга произвели на Александра Исаевича неизгладимое впечатление. Можаев учил его
распознавать различные травы и кустарники, голоса птиц.
«И
всегда-то взлетчиво подвижный, Боря в родных лугах еще убыстрился, еще
оживился, вот тут он был на месте, как еще нигде я его не видел, от радости он
надышаться не мог, широкая улыбка его не закрывалась, – он сам как рос тут со
всем растущим, перебегал и перелетал со всем одушевленным тут. И во всем, что
мне показывал, поражал доглядчивым объяснением, – знанием, наблюдательностью
завидной.
В эту
поездку рассказал он мне о своем замысле «Мужиков и баб» – сперва цветущая
деревня двадцатых годов, потом коллективизация и – отметный крестьянский мятеж,
который в Пителинской округе произошел в девятьсот тридцатом.
И слушал
я во все уши, и записывал, и глазами Борю поедал, как живое воплощение
среднерусского мужичества, вот и повстанчества, – а до самой главной догадки не
добрался, да это и такой писательский закон: догадка образа приходит чаще всего
с опозданием, даже и много позже. Лишь через месяцы я догадался: да Борю-то и
описать главным крестьянским героем «Красного колеса»! – естественно входил он
и в солдатство, с его бойцовской готовностью, поворотливостью, и в крестьянскую
размыслительность, чинную обрядность, деликатность, – и во взрыв тамбовского
мятежа. Так – родился и написан был (и не дописан, как все «Колесо», до командира
партизанского полка) – Арсений Благодарев. С живого легко, легко писалось» («С
Борисом Можаевым», «Литературная газета» №8. 1997).
Надо
сказать, что визиты Солженицына прошли незамеченными для пителинцев и, вроде
бы, не оставили следа в истории района, но оставили след в литературе. Писатель
сохранил и донес до всех жителей страны (и не только) и для последующих
поколений художественные портреты наших земляков: мельника П.И. Лактюнькина и
Б.А. Можаева в образе основательного, вдумчивого и правдолюбивого крестьянина
Арсения Благодарева.
Василий
Кашаев,
писатель
р.п.
Пителино
http://rv.ryazan.ru/news/2012/4/13/13218.html