ПОЭЗИЯ РУССКОЙ ДЕРЕВНИ. Век XIX

 

А.С. ПУШКИН

 

ДЕРЕВНЯ

Приветствую тебя, пустынный уголок,

Приют спокойствия, трудов и вдохновенья,

Где льется дней моих невидимый поток

         На лоне счастья и забвенья.

Я твой - я променял порочный двор Цирцей,

Роскошные пиры, забавы, заблужденья

На мирный шум дубров, на тишину полей,

На праздность вольную, подругу размышленья.

 

         Я твой - люблю сей темный сад

         С его прохладой и цветами,

Сей луг, уставленный душистыми скирдами,

Где светлые ручьи в кустарниках шумят.

Везде передо мной подвижные картины:

Здесь вижу двух озер лазурные равнины,

Где парус рыбаря белеет иногда,

За ними ряд холмов и нивы полосаты,

          Вдали рассыпанные хаты,

На влажных берегах бродящие стада,

Овины дымные и мельницы крилаты;

          Везде следы довольства и труда...

 

Я здесь, от суетных оков освобожденный,

Учуся в истине блаженство находить,

Свободною душой закон боготворить,

Роптанью не внимать толпы непросвещенной,

Участьем отвечать застенчивой мольбе

         И не завидывать судьбе

Злодея иль глупца - в величии неправом.

 

Оракулы веков, здесь вопрошаю вас!

         В уединеньи величавом

         Слышнее ваш отрадный глас.

         Он гонит лени сон угрюмый,

         К трудам рождает жар во мне,

         И ваши творческие думы

         В душевной зреют глубине.

 

Но мысль ужасная здесь душу омрачает:

         Среди цветущих нив и гор

Друг человечества печально замечает

Везде невежества убийственный позор.

         Не видя слез, не внемля стона,

На пагубу людей избранное судьбой,

Здесь барство дикое, без чувства, без закона,

Присвоило себе насильственной лозой

И труд, и собственность, и время земледельца.

Склонясь на чуждый плуг, покорствуя бичам,

Здесь рабство тощее влачится по браздам

         Неумолимого владельца.

Здесь тягостный ярем до гроба все влекут,

Надежд и склонностей в душе питать не смея,

          Здесь девы юные цветут

      Для прихоти бесчувственной злодея.

Опора милая стареющих отцов,

Младые сыновья, товарищи трудов,

Из хижины родной идут собой умножить

Дворовые толпы измученных рабов.

О, если б голос мой умел сердца тревожить!

Почто в груди моей горит бесплодный жар

И не дан мне судьбой витийства грозный дар?

Увижу ль, о друзья! народ неугнетенный

И рабство, падшее по манию царя,

И над отечеством свободы просвещенной

Взойдет ли наконец прекрасная заря?

 

 

П.А. ВЯЗЕМСКИЙ

 

ТРОПИНКА

 

Когда рассеянно брожу без цели,

Куда глаза глядят и не глядят,

И расстилаются передо мной

На все четыре стороны свободно

Простор и даль, и небосклон широкой,-

Как я люблю нечаянно набресть

На скрытую и узкую тропинку,

Пробитую сквозь жатвы колосистой!

Кругом меня волнами золотыми

Колышется колосьев зыбких море,

И свежею головкой васильки

Мне светятся в его глубоком лоне,

Как яхонтом блистающие звезды.

Картиной миловидною любуясь,

Я в тихое унынье погружаюсь,

И на меня таинственно повеет

Какой-то запах милой старины;

Подъятые неведомою силой

С глубокого, таинственного дна,

В душе моей воспоминанья-волны

Потоком свежим блещут и бегут;

И проблески минувших светлых дней

По лону памяти моей уснувшей

Скользят - и в ней виденья пробуждают.

Так в глубине небес, порою летней,

Когда потухнет ярко-знойный день,

Средь тьмы ночной зарница затрепещет,

И вздрогнет тьма, обрызганная блеском.

Таинственно во мне и предо мной

Минувшее слилося с настоящим;

И вижу ли иль только вспоминаю,

И чувством ли иль памятью живу,

В моем немом и сладком обаяньи

Отчета дать себе я не могу.

Мне кажется, что по тропинке этой

Не в первый раз брожу, что я когда-то

Играл на ней младенцем беззаботным,

Что юношей, тревог сердечных полным,

Влачил по ней тоскующие думы,

Незрелые и темные желанья,

И радости, и слезы, и мечты.

Передо мной не та же ль жатва зрела?

Не так же ли волнами золотыми

Она кругом, как море, трепетала,

И, яхонтом блистающие звезды,

Не те же ли светлели мне цветы?

О, как любовь моя неистощима,

Как неизменно свежи, вечно новы

Дары твои, всещедрая природа!

В их роскоши, в их неге, в изобильи

Нет бедственной отравы пресыщенья,

И на одном твоем цветущем лоне

Не старится и чувством не хладеет

С днем каждым увядающий печально,

К утратам присужденный человек.

Едва к тебе с любовью прикоснешься,

И свежесть первобытных впечатлений

По чувствам очерствевшим разольется,

И мягкостью и теплотою прежней

Разнежится унылая душа.

Сердечные преданья в нас не гаснут,-

Как на небе приметно иль незримо

Неугасимою красою звезды

Равно горят и в вёдро и в ненастье,

Так и в душе преданья в нас не гаснут;

Но облака житейских непогод

От наших чувств их застилают мраком,

И только в ясные минуты жизни,

Когда светло и тихо на душе,

Знакомые и милые виденья

На дне ее отыскиваем мы.

И предо мной разодралась завеса,

Скрывавшая минувшего картину,

И все во мне воскресло вместе с нею,

И все внезапно в жизни и в природе

Знакомое значенье обрело.

И светлый день, купающийся мирно

В прозрачной влаге воздуха и неба,

И с тесною своей тропинкой жатва,

И в стороне младой сосновой рощей

Увенчанный пригорок - есть на всё

В душе моей сочувствие и отзыв;

И радостно, в избытке чувств и жизни,

Я упиваюсь воздухом и солнцем

И с жадностью младенческой кидаюсь

На яркие и пестрые цветы.

Но этими цветами, как бывало,

Не стану я уж ныне украшать

Алтарь моих сердечных поклонений,

Из них венки не соплету кумирам

Моей мечты слепой и суеверной,

Не обовью роскошным их убором

Веселой чаши дружеского пира:

Мои пиры давно осиротели,

И недопитые бокалы грустно

Стоят и ждут гостей уж безвозвратных.

Нет, ныне я с смиренным умиленьем

Вас принесу, любимые цветы,

На тихие могилы милых ближних,

Вас посвящу с признательною думой

Минувшему и памяти о нем.

Вот редкие и тайные минуты,

Когда светло и тихо на душе,

И милые, желанные виденья

Из сумраков вечерних восстают.

 

 

Фёдор ГЛИНКА

 

ЖАТВА

 

Густая рожь стоит стеной!

Леса вкруг нивы как карнизы,

И всё окинул вечер сизый

Полупрозрачной пеленой...

Порою слышны отголосья

Младых косцов и сельских жниц;

Волнами зыблются колосья

Под пылкой ясностью зарниц;

И жатва, дочь златого лета,

Небесным кормится огнем

И жадно пьет разливы света

И зреет, утопая в нем...

Так горний пламень вдохновенья

Горит над нивою души,

И спеет жатва дум в тиши,

И созревают песнопенья...

 

 

М.Ю. ЛЕРМОНТОВ

 

*

Когда волнуется желтеющая нива,

И свежий лес шумит при звуке ветерка,

И прячется в саду малиновая слива

Под тенью сладостной зеленого листка;

 

Когда росой обрызганный душистой,

Румяным вечером иль утра в час златой,

Из-под куста мне ландыш серебристый

Приветливо кивает головой;

 

Когда студеный ключ играет по оврагу

И, погружая мысль в какой-то смутный сон,

Лепечет мне таинственную сагу

Про мирный край, откуда мчится он,—

 

Тогда смиряется души моей тревога,

Тогда расходятся морщины на челе,—

И счастье я могу постигнуть на земле,

И в небесах я вижу бога.

 

 

РОДИНА

 

Люблю отчизну я, но странною любовью!

Не победит ее рассудок мой.

Ни слава, купленная кровью,

Ни полный гордого доверия покой,

Ни темной старины заветные преданья

Не шевелят во мне отрадного мечтанья.

 

Но я люблю - за что, не знаю сам -

Ее степей холодное молчанье,

Ее лесов безбрежных колыханье,

Разливы рек ее, подобные морям;

Проселочным путем люблю скакать в телеге

И, взором медленным пронзая ночи тень,

Встречать по сторонам, вздыхая о ночлеге,

Дрожащие огни печальных деревень;

Люблю дымок спаленной жнивы,

В степи ночующий обоз

И на холме средь желтой нивы

Чету белеющих берез.

С отрадой, многим незнакомой,

Я вижу полное гумно,

Избу, покрытую соломой,

С резными ставнями окно;

И в праздник, вечером росистым,

Смотреть до полночи готов

На пляску с топаньем и свистом

Под говор пьяных мужичков.

 

 

Алексей КОЛЬЦОВ

 

ДЕРЕВЕНСКАЯ БЕДА

 

На селе своем жил молодец,

Ничего не знал, не ведывал,

Со друзьями гулял, бражничал,

По всему селу роскошничал.

 

В день воскресный, с утра до ночи,

В хороводе песни игрывал;

Вместе с девицей-красавицей

Пляски новые выдумывал.

 

Полюбил я эту девушку:

Что душою - больше разумом,

Больше поступью павлиною,

Да что речью соловьиною...

 

Как, бывало, летом с улицы

Мы пойдем с ней рука об руку

До двора ее богатого,

До крыльца ее высокого.

 

Да как гляну, против зорюшки,

На ее глаза - бровь черную,

На ее лицо - грудь белую,

Всю монистами покрытую,-

 

Альни пот с лица посыпится,

Альни в грудь душа застукает,

Месяц в облака закроется,

Звезды мелкие попрячутся...

 

Так, за полночь с нею сидючи,

По душе мы речь затеяли:

Поцелуями помолвились,

Друг за другом быть условились.

 

На погибель мою староста

За сынка вперед посватался;

И его казна несметная

Повернула все по-своему.

 

Тошно, грустно было на сердце,

Как из церкви мою милую

При народе взял он за руку,

С похвальбою поклонился мне.

 

Тошно, грустно было на сердце,

Как он с нею вдоль по улице

Что есть духу поскакал - злодей!-

К своему двору широкому.

 

Я стоял, глядел, задумался;

Снявши шапку, хватил об землю.

И пошел себе загуменьем -

Под его окошки красные.

 

Там огни горят; там девушки

Поют песни, там товарищи

Пьют, играют, забавляются,

С молодыми все целуются.

 

Вот приходит полночь мертвая,

Разошлися гости пьяные,

Добры молодцы разъехались,

И ворота затворилися...

 

В эту пору для приятеля

Заварил я брагу хмельную,

Заиграл я свадьбу новую,

Что беседу небывалую;

 

Альни дым пошел под облаки,

Альни пламя закрутилося,

По соседям - через улицу -

На мою избушку бросилось.

 

Где стоял его богатый дом,

Где была избушка бедная,-

Утром все с землей сровнялося,

Только уголья чернелися...

 

С той поры я с горем-нуждою

По чужим углам скитаюся,

За дневной кусок работаю,

Кровным потом умываюся...

 

 

ДОМ ЛЕСНИКА

 

В темном лесе, за рекой,

Стоит домик небольшой,

С двумя светлыми окнами,

С распашными воротами.

 

Под замком те ворота,

И калитка заперта -

Чтоб не вшел туда рогатый,

Леший страшный и косматый;

 

Чтоб не вшел туда упырь,

Ни проезжий богатырь.

Кто ж живет тут одиноко,

От жилья кругом далеко?

 

Рыболов ли небогатый?

Иль разбойник бородатый

В нем спасается мольбой,

С сундуками и казной?

 

Живет в доме с давних пор -

Караулит царский бор -

Лесной староста, с женою,

С третьей дочкой молодою.

 

И для ней старик седой

Замыкает домик свой,-

Чтобы в каменны палаты

Не увез купец богатый;

 

Чтоб боярин окружной

Не прильнул бы к молодой

Безотвязной повиликой,-

Чтоб не быть ей горемыкой.

 

 

ЖЕНИТЬБА ПАВЛА

 

Павел девушку любил,

Ей подарков надарил:

Два аршина касандрики,

Да платок, да черевики,

 

Да китаечки конец,

Да золоченый венец;

Она стала щеголиха,

Как богатая купчиха.

 

Плясать в улицу пойдет

Распотешит весь народ;

Песни ль на голос заводит -

Словно зельями обводит.

 

Одаль молодцы стоят,

Меж собою говорят:

«Все мы ходим за тобою:

Чьей-то будешь ты женою?»

 

Говорите. Сам-третей,

Запряг Павел лошадей,

Везть товары подрядился,

Кой-где зиму волочился.

 

И, разгорившись казной,

К весне едет он домой;

В гости родных созывает,

Свахой тетку наряжает...

 

Большой выкуп дал отцу;

Клад достался молодцу.

Свадьбу весело играли:

Две недели пировали.

 

 

КОЛЬЦО

 

  Песня

 

Я затеплю свечу

Воску ярова,

Распаяю кольцо

Друга милова.

 

Загорись, разгорись,

Роковой огонь,

Распаяй, растопи

Чисто золото.

 

Без него - для меня

Ты ненадобно;

Без него - на руке,

Камень на сердце.

 

Что взгляну - то вздохну,

Затоскуюся,

И зальются глаза

Горьким горем слез.

 

Возвратится ли он?

И весточкой

Оживит ли меня

Безутешную?

 

Нет надежды в дуще...

Ты рассыпься же

Золотой слезой,

Память милова!

 

Невредимо, черно

На огне кольцо,

И звенит по столу

Память вечную.

 

 

КОСАРЬ

 

Не возьму я в толк...

Не придумаю...

Отчего же так -

Не возьму я в толк?

Ох, в несчастный день,

В бесталанный час,

Без сорочки я

Родился на свет.

У меня ль плечо -

Шире дедова,

Грудь высокая -

Моей матушки.

На лице моем

Кровь отцовская

В молоке зажгла

Зорю красную.

Кудри черные

Лежат скобкою;

Что работаю -

Все мне спорится!

Да в несчастный день,

В бесталанный час,

Без сорочки я

Родился на свет!

Прошлой осенью

Я за Грунюшку,

Дочку старосты,

Долго сватался;

А он, старый хрен,

Заупрямился!

За кого же он

Выдаст Грунюшку?

Не возьму я в толк,

Не придумаю...

Я ль за тем гонюсь,

Что отец ее

Богачом слывет?

Пускай дом его -

Чаша полная!

Я ее хочу,

Я по ней крушусь:

Лицо белое -

Заря алая,

Щеки полные,

Глаза темные

Свели молодца

С ума-разума...

Ах, вчера по мне

Ты так плакала;

Наотрез старик

Отказал вчера...

Ох, не свыкнуться

С этой горестью...

 

Я куплю себе

Косу новую;

Отобью ее,

Наточу ее,-

И прости-прощай,

Село родное!

Не плачь, Грунюшка,

Косой вострою

Не подрежусь я...

Ты прости, село,

Прости, староста:

В края дальние

Пойдет молодец:

Что вниз по Дону

По набережью,

Хороши стоят

Там слободушки!

Степь раздольная

Далеко вокруг,

Широко лежит,

Ковылой-травой

Расстилается!..

Ax ты, степь моя,

Степь привольная,

Широко ты, степь,

Пораскинулась,

К морю Черному

Понадвинулась!

В гости я к тебе

Не один пришел:

Я пришел сам-друг

С косой вострою;

Мне давно гулять

По траве степной,

Вдоль и поперек

С ней хотелося...

 

Раззудись, плечо!

Размахнись, рука!

Ты пахни в лицо,

Ветер с полудня!

Освежи, взволнуй

Степь просторную!

Зажужжи, коса,

Как пчелиный рой!

Молоньей, коса,

Засверкай кругом!

Зашуми, трава,

Подкошонная;

Поклонись, цветы,

Головой земле!

Наряду с травой

Вы засохните,

Как по Груне я

Сохну, молодец!

Нагребу копён,

Намечу стогов;

Даст казачка мне

Денег пригоршни.

Я зашью казну,

Сберегу казну;

Ворочусь в село -

Прямо к старосте;

Не разжалобил

Его бедностью,-

Так разжалоблю

Золотой казной!..

 

 

ЛЕС

 

          Посвящено памяти А. С. Пушкина

 

Что, дремучий лес,

Призадумался,-

Грустью темною

Затуманился?

 

Что Бова-силач

Заколдованный,

С непокрытою

Головой в бою,-

 

Ты стоишь - поник,

И не ратуешь

С мимолетною

Тучей-бурею.

 

Густолиственный

Твой зеленый шлем

Буйный вихрь сорвал -

И развеял в прах.

 

Плащ упал к ногам

И рассыпался...

Ты стоишь - поник,

И не ратуешь.

 

Где ж девалася

Речь высокая,

Сила гордая,

Доблесть царская?

 

У тебя ль, было,

В ночь безмолвную

Заливная песнь

Соловьиная...

 

У тебя ль, было,

Дни - роскошество,-

Друг и недруг твой

Прохлаждаются...

 

У тебя ль, было,

Поздно вечером

Грозно с бурею

Разговор пойдет;

 

Распахнет она

Тучу черную,

Обоймет тебя

Ветром-холодом.

 

И ты молвишь ей

Шумным голосом:

"Вороти назад!

Держи около!"

 

Закружит она,

Разыграется...

Дрогнет грудь твоя,

Зашатаешься;

 

Встрепенувшися,

Разбушуешься:

Только свист кругом,

Голоса и гул...

 

Буря всплачется

Лешим, ведьмою,-

И несет свои

Тучи за море.

 

Где ж теперь твоя

Мочь зеленая?

Почернел ты весь,

Затуманился...

 

Одичал, замолк...

Только в непогодь

Воешь жалобу

На безвременье.

 

Так-то, темный лес,

Богатырь-Бова!

Ты всю жизнь свою

Маял битвами.

 

Не осилили

Тебя сильные,

Так дорезала

Осень черная.

 

Знать, во время сна

К безоружному

Силы вражие

Понахлынули.

 

С богатырских плеч

Сняли голову -

Не большой горой,

А соломинкой...

 

 

МОГИЛА

 

Чья это могила

Тиха, одинока?

И крест тростниковый,

И насыпь свежа?

И чистое поле

Кругом без дорог?

Чья жизнь отжилася?

Чей кончился путь?

Татарин ли дикий

Свершил здесь убийство

В ночной темноте

И свежею кровью,

Горячею брызнул

На русскую быль?

Или молодая

Жница-поселянка,

Ангела-младенца

На руках лелея,

Оплакала горько

Кончину его?

И под ясным небом

В поле, на просторе,

В цветах васильковых,

Положен дитя.

Веет над могилой,

Веет буйный ветер,

Катит через ниву,

Мимо той могилы,

Сухую былинку,

Перекати-поле.

Будит вольный ветер,

Будит, не пробудит

Дикую пустыню,

Тихий сон могилы!..

 

 

ПЕСНЯ ПАХАРЯ

 

Ну! тащися, сивка,

Пашней, десятиной,

Выбелим железо

О сырую землю.

 

Красавица зорька

В небе загорелась,

Из большого леса

Солнышко выходит.

 

Весело на пашне.

Ну, тащися, сивка!

Я сам-друг с тобою,

Слуга и хозяин.

 

Весело я лажу

Борону и соху,

Телегу готовлю,

Зерна насыпаю.

 

Весело гляжу я

На гумно, на скирды,

Молочу и вею...

Ну! тащися, сивка!

 

Пашенку мы рано

С сивкою распашем,

Зернышку сготовим

Колыбель святую.

 

Его вспоит, вскормит

Мать-земля сырая;

Выйдет в поле травка -

Ну! тащися, сивка!

 

Выйдет в поле травка -

Вырастет и колос,

Станет спеть, рядиться

В золотые ткани.

 

Заблестит наш серп здесь,

Зазвенят здесь косы;

Сладок будет отдых

На снопах тяжелых!

 

Ну! тащися, сивка!

Накормлю досыта,

Напою водою,

Водой ключевою.

 

С тихою молитвой

Я вспашу, посею.

Уроди мне, боже,

Хлеб - мое богатство!

 

 

РАЗДУМЬЕ СЕЛЯНИНА

 

Сяду я за стол -

Да подумаю:

Как на свете жить

Одинокому?

 

Нет у молодца

Молодой жены,

Нет у молодца

Друга вернова,

 

Золотой казны.

Угла тёплова,

Бороны-сохи,

Коня-пахаря;

 

Вместе с бедностью

Дал мне батюшка

Лишь один талан -

Силу крепкую;

 

Да и ту как раз

Нужда горькая

По чужим людям

Всю истратила.

 

Сяду я за стол -

Да подумаю:

Как на свете жить

Одинокому?

 

 

СЕЛЬСКАЯ ПЕСНЯ

 

Как здоров да молод,

Без веселья - весел;

Без призыва - счастье

Идет отовсюду.

 

В непогоду-ветер

Шапка на макушке;

Проходи, поп, барин,-

Волоска не тронем!

 

Только дум, заботы

У царя-головки:

Погулять по свету,

Пожить нараспашке;

 

Свою удаль-силку

Попытать на людях,-

Чтоб не стыдно вспомнить

Молодое время!..

 

 

ТОСКА ПО ВОЛЕ

 

Загрустила, запечалилась

Моя буйная головушка;

Ясны очи — соколиные —

Не хотят смотреть на белый свет.

 

Тяжело жить дома с бедностью;

Даром хлеб сбирать под окнами;

Тяжелей того в чужих людях

Быть в неволе — в одиночестве.

 

Дни проходят здесь без солнышка;

Ночи темные — без месяца;

Бури страшные, громовые,

Удалой души не радуют.

 

Где ж друзья мои — товарищи?

Куда делись? разлетелися?

Иль не хочут дать мне помочи?

Или голос мой разносит ветр?

 

Знать, забыли время прежнее —

Как, бывало, в полночь мертвую

Крикну, свистну им из-за леса:

Альни темный лес шелохнется...

 

И они, мои товарищи,

Соколья, орлы могучие,

Все в один круг собираются,

Погулять ночь — пороскошничать.

 

А теперь, как крылья быстрые

Судьба злая мне подрезала,

И друзья, мои товарищи,

Одного меня все кинули...

 

Гой ты, сила пододонная!

От тебя я службы требую —

Дай мне волю, волю прежнюю!

А душой тебе я кланяюсь...

 

 

УРОЖАЙ

 

Красным полымем

Заря вспыхнула;

По лицу земли

Туман стелется;

 

Разгорелся день

Огнем солнечным,

Подобрал туман

Выше темя гор;

 

Нагустил его

В тучу черную;

Туча черная

Понахмурилась,

 

Понахмурилась,

Что задумалась,

Словно вспомнила

Свою родину...

 

Понесут ее

Ветры буйные

Во все стороны

Света белого.

 

Ополчается

Громом-бурею,

Огнем-молнией,

Дугой-радугой;

 

Ополчилася,

И расширилась,

И ударила,

И пролилася

 

Слезой крупною -

Проливным дождем

На земную грудь,

На широкую.

 

И с горы небес

Глядит солнышко,

Напилась воды

Земля досыта;

 

На поля, сады,

На зеленые,

Люди сельские

Не насмотрятся.

 

Люди сельские

Божьей милости

Ждали с трепетом

И молитвою;

 

Заодно с весной

Пробуждаются

Их заветные

Думы мирные.

 

Дума первая:

Хлеб из закрома

Насыпать в мешки,

Убирать воза;

 

А вторая их

Была думушка:

Из села гужом

В пору выехать.

 

Третью думушку

Как задумали,-

Богу-господу

Помолилися.

 

Чем свет по полю

Все разъехались -

И пошли гулять

Друг за дружкою,

 

Горстью полною

Хлеб раскидывать;

И давай пахать

Землю плугами,

 

Да кривой сохой

Перепахивать,

Бороны зубьем

Порасчесывать.

 

Посмотрю пойду,

Полюбуюся,

Что послал господь

За труды людям:

 

Выше пояса

Рожь зернистая

Дремит колосом

Почти до земи,

 

Словно божий гость,

На все стороны,

Дню веселому

Улыбается.

 

Ветерок по ней

Плывет, лоснится,

Золотой волной

Разбегается.

 

Люди семьями

Принялися жать,

Косить под корень

Рожь высокую.

 

В копны частые

Снопы сложены;

От возов всю ночь

Скрыпит музыка.

 

На гумнах везде,

Как князья, скирды

Широко сидят,

Подняв головы.

 

Видит солнышко -

Жатва кончена:

Холодней оно

Пошло к осени;

 

Но жарка свеча

Поселянина

Пред иконою

Божьей матери.

 

 

ЦВЕТОК

 

Природы милое творенье,

Цветок, долины украшенье,

На миг взлелеянный весной,

Безвестен ты в степи глухой!

 

Скажи: зачем же так алеешь,

Росой заискрясь, пламенеешь,

И дышишь чем-то, как живым,

Благоуханным и святым?

 

Ты для кого в степи широкой,

Ты для кого от сел далеко?

Не для крылатых ли друзей,

Поющих в воздухе степей?

 

Для них ли, в роскоши, семьями,

Румяной ягодой, цветами

И обаяньем для души

Вы, травы, зреете в тиши?

 

О, пой, косарь! зови певицу,

Подругу, красную девицу,

Пока еще, шумя косой,

Не тронул ты травы степной!

 

 

ОСЕНЬ

 

Настала осень; непогоды

Несутся в тучах от морей;

Угрюмеет лицо природы,

Не весел вид нагих полей;

Леса оделись синей тьмою,

Туман гуляет над землею

И омрачает свет очей.

Все умирает, охладело;

Пространство дали почернело;

Нахмурил брови белый день;

Дожди бессменные полились;

К людям в соседки поселились

Тоска и сон, хандра и лень.

Так точно немочь старца скучна;

Так точно тоже для меня

Всегда водяна и докучна

Глупца пустая болтовня.

 

 

НЕ ШУМИ ТЫ, РОЖЬ

 

Не шуми ты, рожь,

Спелым колосом!

Ты не пой, косарь,

Про широку степь!

 

Мне не для чего

Собирать добро,

Мне не для чего

Богатеть теперь!

 

Прочил молодец,

Прочил доброе,

Не своей душе -

Душе-девице.

 

Сладко было мне

Глядеть в очи ей,

В очи, полные

Полюбовных дум!

 

И те ясные

Очи стухнули,

Спит могильным сном

Красна девица!

 

Тяжелей горы,

Темней полночи

Легла на сердце

Дума черная!

 

 

Иван КОЗЛОВ

 

ЖНЕЦЫ

 

Однажды вечерел прекрасный летний день,

Дышала негою зеленых рощей тень.

Я там бродил один, где синими волнами

От Кунцевских холмов, струяся под Филями,

Шумит Москва-река; и дух пленялся мой

Занятья сельского священной простотой,

Богатой жатвою в душистом тихом поле

И песнями жнецов, счастливых в бедной доле.

Их острые серпы меж нив везде блестят,

Колосья желтые под ними вкруг лежат,

И, собраны жнецов женами молодыми,

Они уж связаны снопами золотыми;

И труд полезный всем, далекий от тревог,

Улыбкою отца благословляет бог.

 

Уж солнце гаснуло, багровый блеск бросая;

На жниве кончилась работа полевая,

Радушные жнецы идут уже домой.

Один, во цвете лет, стоял передо мной.

Его жена мой взор красою удивляла;

С младенцем радостным счастливая играла

И в кудри темные вплетала васильки,

Колосья желтые и алые цветки.

А жнец на них смотрел, и вид его веселый

Являл, что жар любви живит удел тяжелый;

В отрадный свой приют уже сбирался он...

С кладбища сельского летит вечерний звон,-

И к тихим небесам взор пылкий устремился:

Отец и муж, душой за милых он молился,

Колена преклонив. Дум набожных полна,

Младенца ясного взяла его жена,

Ручонки на груди крестом ему сложила,

И, мнилось, благодать их свыше осенила.

 

Но дремлет всё кругом; серебряный туман

Таинственной луной рассыпан по снопам,

Горит небесный свод нетленными звездами,-

Час тайный на полях, час тайный над волнами.

И я под ивою сидел обворожен,

И думал: в жатве той я видел райский сон.

И много с той поры, лет много миновало,

Затмилась жизнь моя,- но чувство не увяло.

Томленьем сокрушен, в суровой тме ночей,

То поле, те жнецы - всегда в душе моей;

И я, лишенный ног, и я, покинут зреньем,-

Я сердцем к ним стремлюсь, лечу воображеньем,

Моленье слышу их,- и сельская чета

Раздумья моего любимая мечта.

 

 

И.С. ТУРГЕНЕВ

 

БРОЖУ НАД ОЗЕРОМ

 

Брожу над озером... туманны

Вершины круглые холмов,

Темнеет лес, и звучно-странны

Ночные клики рыбаков.

 

Полна прозрачной, ровной тенью

Небес немая глубина...

И дышит холодом и ленью

Полузаснувшая волна.

 

Настала ночь; за ярким, знойным,

О сердце! за тревожным днем,-

Когда же ты заснешь спокойным,

Пожалуй, хоть последним сном.

 

 

ВЕСЕННИЙ ВЕЧЕР

 

Гуляют тучи золотые

Над отдыхающей землей;

Поля просторные, немые

Блестят, облитые росой;

Ручей журчит во мгле долины,

Вдали гремит весенний гром,

Ленивый ветр в листах осины

Трепещет пойманным крылом.

 

Молчит и млеет лес высокий,

Зеленый, темный лес молчит.

Лишь иногда в тени глубокой

Бессонный лист прошелестит.

Звезда дрожит в огнях заката,

Любви прекрасная звезда,

А на душе легко и свято,

Легко, как в детские года.

 

 

ВЕЧЕР

           Дума

 

В отлогих берегах реки дремали волны;

Прощальный блеск зари на небе догорал;

Сквозь дымчатый туман вдали скользили челны —

      И грустных дум, и странных мыслей полный,

      На берегу безмолвный я стоял.

 

Маститый царь лесов, кудрявой головою

Склонился старый дуб над сонной гладью вод;

Настал тот дивный час молчанья и покою,

Слиянья ночи с днем и света с темнотою,

      Когда так ясен неба свод.

 

Всё тихо: звука нет! всё тихо: нет движенья!

Везде глубокий сон — на небе, на земле;

Лишь по реке порой минутное волненье:

То ветра вздох; листа неслышное паденье;

      Везде покой — но не в моей душе.

 

      Да, понял я, что в этот час священный

Природа нам дает таинственный урок —

И голос я внимал в душе моей смущенной,

Тот голос внутренний, святой и неизменный,

      Грядущего таинственный пророк.

 

Кругом (так я мечтал) всё тихо, как в могиле;

На всё живущее недвижность налегла;

      Заснула жизнь; природы дремлют силы —

И мысли чудные и странные будила

      В душе моей той ночи тишина.

 

Что если этот сон — одно предвозвещанье

Того, что ждет и нас, того, что будет нам!

      Здесь света с тьмой — там радостей, страданий

      С забвением и смертию слиянье:

      Здесь ночь и мрак — а там? что будет там?

 

      В моей душе тревожное волненье:

Напрасно вопрошал природу взором я;

      Она молчит в глубоком усыпленье —

И грустно стало мне, что ни одно творенье

      Не в силах знать о тайнах бытия.

 

 

*

Дай мне руку, и пойдем мы в поле,

Друг души задумчивой моей...

Наша жизнь сегодня в нашей воле,

Дорожишь ты жизнию своей?

Если нет, мы этот день погубим,

Этот день мы вычеркнем шутя.

Все, о чем томились мы, что любим,-

Позабудем до другого дня...

Пусть над жизнью пестрой и тревожной

Этот день, не возвращаясь вновь,

Пролетит, как над толпой безбожной

Детская, смиренная любовь...

Светлый пар клубится над рекою,

И заря торжественно зажглась.

Ах, сойтись бы я хотел с тобою,

Как сошлись с тобой мы в первый раз.

"Но к чему, не снова ли былое

Повторят?" - мне отвечаешь ты.

Позабудь все тяжкое, все злое,

Позабудь, что расставались мы.

Верь: смущен и тронут я глубоко,

И к тебе стремится вся душа

Жадно так, как никогда потока

В озеро не просится волна...

Посмотри... как небо дивно блещет,

Наглядись, а там кругом взгляни.

Ничего напрасно не трепещет,

Благодать покоя и любви...

Я в себе присутствие святыни

Признаю, хоть недостоин ей.

Нет стыда, ни страха, ни гордыни.

Даже грусти нет в душе моей...

О, пойдем, и будем ли безмолвны,

Говорить ли станем мы с тобой,

Зашумят ли страсти, словно волны,

Иль уснут, как тучи под луной,-

Знаю я, великие мгновенья,

Вечные с тобой мы проживем.

Этот день, быть может,- день спасенья.

Может быть, друг друга мы поймем.

 

 

*

ДЕРЕВНЯ

 

I

 

Люблю я вечером к деревне подъезжать,

Над старой церковью глазами провожать

      Ворон играющую стаю;

Среди больших полей, заповедных лугов,

На тихих берегах заливов и прудов,

      Люблю прислушиваться лаю

 

Собак недремлющих, мычанью тяжких стад,

Люблю заброшенный и запустелый сад

       И лип незыблемые тени;

Не дрогнет воздуха стеклянная волна;

Стоишь и слушаешь — и грудь упоена

      Блаженством безмятежной лени...

 

Задумчиво глядишь на лица мужиков —

И понимаешь их; предаться сам готов

     Их бедному, простому быту...

Идет к колодезю старуха за водой;

Высокий шест скрипит и гнется; чередой

     Подходят лошади к корыту...

 

Вот песню затянул проезжий... Грустный

Но лихо вскрикнул он — и только слышен стук

     Колес его телеги тряской;

Выходит девушка на низкое крыльцо —

И на зарю глядит... и круглое лицо

    Зарделось алой, яркой краской.

 

Качаясь медленно, с пригорка, за селом,

Огромные возы спускаются гуськом

     С пахучей данью пышной нивы;

За конопляником, зеленым и густым, .

Бегут, одетые туманом голубым,

    Степей широкие разливы.

 

     Та степь — конца ей нет... раскинулась, лежит.,

Струистый ветерок бежит, не пробежит...

      Земля томится, небо млеет...

И леса длинного подернутся бока

Багрянцем золотым, и ропщет он слегка,

     И утихает, и синеет...

 

II

 

НА ОХОТЕ - ЛЕТОМ

 

Жарко, мучительно жарко... Но лес недалеко зеленый.

С пыльных, безводных полей дружно туда мы

                                                                              спешим

Входим... в усталую грудь душистая льется прохлада;

Стынет на жарком лице едкая влага труда.

Ласково приняли нас изумрудные, свежие тени;

Тихо взыграли кругом, тихо на мягкой траве

Шепчут приветные речи прозрачные, легкие листья...

Иволга звонко кричит, словно дивится гостям.

Как отрадно в лесу! И солнца смягченная сила

Здесь не пышет огнем, блеском играет живым.

Бархатный манит нас мох, руками дриад округленный...

Зову противиться в нас нет ни желанья, ни сил.

Все раскинулись члены; стихают горячие волны

Крови; машет на нас темными маками сон.

Из-под тяжелых ресниц взор наблюдает недолго

Мелких букашек и мух, их суетливую жизнь.

Вот он закрылся... Сосед уже спит... с доверчивым

                                                                          вздохом

Сам засыпаешь... и ты, вечная матерь, земля,

Кротко баюкаешь ты, лелеешь усталого сына...

Новых исполненный сил, грудь он покинет твою.

 

 

III

 

БЕЗЛУННАЯ НОЧЬ

 

О ночь безлунная, ночь теплая, немая!

Ты нежишься, ты млеешь, изнывая,

Как от любовных ласк усталая жена...

Иль, может быть, неведеньем полна,

6 Мечтательным неведеньем желаний,—

Стыдливая, ты ждешь таинственных лобзаний?

Скажи мне, ночь, в кого ты влюблена?

Но ты молчишь на мой вопрос нескромный...

И на тебе покров густеет темный.

 

Я заражен тобой... вдыхаю влажный нар...

И чувствую, в груди тревожный вспыхнул жар...

Мне слышится твой бесконечный ропот,

Твой лепет вкрадчивый, твой непонятный

шёпот —

И тень пахучая колеблется кругом.

Лицо горит неведомым огнем,

Расширенная грудь дрожит воспоминаньем,

Томится горестью, блаженством и желаньем —

И воздух ласковый, чуть дремлющий, ночной,

Как будто сам дрожит и пышет надо мной.

 

IV

 

ДЕД

 

Вчера в лесу пришлося мне

Увидеть призрак деда...

Сидел он на лихом коне

И восклицал: победа!

 

И радостно глядел чудак

Из-под мохнатой шапки...

А в тороках висел русак

И грустно свесил лапки.

 

И рог стремянною звучал

Так страстно, так уныло-

Любимый барский пес, Нахал,

Подняв стерляжье рыло,

 

Махал тихохонько хвостом...

Суровый доезжачий

Смирял угрозой да бичом

Шумливый лай собачий.

 

Кругом — соседи-степняки,

Одетые забавно,

Толпились молча, бедняки!

И радовался явно

 

Мой дед. степной Сарданапал,

Такому многолюдью...

И как-то весело дышал

Своей широкой грудью.

 

Он за трубу держал лису,

Показывал соседу...

Вчера, перед зарей, в лесу,

Я подивился деду.

 

V

 

ГРОЗА

 

Уже давно вдали толпились тучи

Тяжелые — росли, темнели грозно...

Вот сорвалась и двинулась громада.

Шумя, плывет и солнце закрывает

Передовое облако; внезапный

Туман разлился в воздухе; кружатся

Сухие листья... птицы притаились...

Из-под ворот выглядывают люди,

Спускают окна, запирают двери...

Большие капли падают... и вдруг

Помчалась пыль столбами по дорогам;

Поднялся вихрь и по стенам и крышам

Ударил злобно; хлынули потоки

Дождя... запрыгал угловатый град...

Крутятся, бьются, мечутся деревья,

Смешались тучи... молнья!.. ждешь удара.

Загрохотал и прокатился гром.

Сильнее дождь... Широкими струями,

Волнуясь, льет и хлещет он — и ветер

С воды срывает брызги... вновь удар!

Через село, растрепанный, без шапки,

Мужик за стадом в поле проскакал,

А вслед ему другой кричит и машет...

Смятенье!.. Но зато, когда прошла

Гроза, как улыбается природа!

Как ласково светлеют небеса!

Пушистые, рассеянные тучки

Летят; журчат ручьи; болтают листья..,

Убита пыль; обмылася трава;

Скрипят ворота; слышны восклицанья

Веселые; шумя, слетает голубь

На влажную, блестящую дорогу...

В ракитах раскричались воробьи;

Смеются босоногие мальчишки;

Запахли хлебом желтые скирды...

И беглым золотом сверкает солнце

По молодым осинам и березам...

 

VI

 

ДРУГАЯ НОЧЬ

 

Уж поздно... Конь усталый мой

Храпит и просится домой...

Холмы пологие кругом —

Степные виды! За холмом

Печально светится пожар —

 

Овин горит. На небе пар;

На небе месяц золотой

Блестит холодной красотой,

И под лучом его немым

Туман волнуется, как дым.

 

Большие тени там и сям

Лежат недвижно но полям,

И различает глаз едва

Лесов высоких острова.

Кой-где по берегам реки

В кустах мерцают огоньки;

 

Внезапный крик перепелов

Гремит один среди лугов,

И синяя, ночная мгла

Как будто нехотя тепла.

 

VII

 

Кроткие льются лучи с небес на согретую землю;

  Стелется тихо по ней, теплый скользит ветерок.

Но давно под травой иссякли болтливые воды

  В тучных лугах; и сама вся пожелтела трава.

Сумрак душистый лесов, отрадные, пышные тени,

   Где вы? где ты, лазурь ярких и темных небес?

Осень настала давно; ее прощальные ласки

  Часто милее душе первых улыбок весны.

Бурые сучья раскинула липа; береза

   Вся золотая стоит; тополь один еще свеж —

Так же дрожит и шумит и тихо блестит, серебристый;

   Но побагровел давно дуба могучего лист.

Яркие краски везде сменили приветную зелень:

   Издали пышут с рябин красные гроздья плодов,

Дивно рдеет заря причудливым, долгим пожаром...

   Смотришь и веришь едва жадно вперенным очам.

Но природа во всем, как ясный и строгий художник,

  Чувство меры храпит, стройной верна простоте.

Молча гляжу я кругом, вниманья печального полный..,

  В тронутом сердце звучит грустное слово: прости!

 

VIII

 

ПЕРЕД ОХОТОЙ

 

Утро! вот утро! Едва над холмами

Красное солнце взыграет лучами,

 

Холод осеннего, светлого дня,

Холод веселый разбудит меня.

 

Выйду я... небо смеется мне в очи;

С сердца сбегают лобзания ночи...

 

Блестки крутятся на солнце; мороз

Выбелил хрупкие сучья берёз...

 

Светлое небо, здоровье да воля —

Здравствуй, раздолье широкого поля!

 

Вновь не дождаться подобного дня...

Дайте ружье мне! седлайте коня!

 

Вот он... по членам его благородным

Ветер промчался дыханьем холодным,

 

Ржёт он и шею сгибает дугой...

Доски хрустят под упругой ногой;

 

Гуси проходят с испугом и криком;

Прыгает пес мой в восторге великом;

 

Ясно звучит его радостный лай...

Ну же, скорей мне коня подавай!

 

IX

 

ПЕРВЫЙ СНЕГ

 

Здравствуйте, легкие звезды пушистого первого

                                                               снега!

Быстро на темной земле таете вы чередой.

Но проворно летят за вами другие снежинки,

Словно пчелы весной, воздух недвижный пестря.

Скоро наступит зима,— под тонким и звучным

                                                              железом

Резвых саней завизжит холодом стиснутый лед.

Ярко мороз затрещит; румяные щеки красавиц

Вспыхнут; иней слегка длинных коснется ресниц.

Так! пора мне с тобой расстаться, степная деревня!

Крыш не увижу твоих, мягким одетых ковром,

Струек волнистого дыма на небе холодном и синем,

Белых холмов и полей, грозных и темных лесов.

Падай обильнее, снег! Зовет меня город далекий;

Хочется встретить опять старых врагов и друзей.

 

 

К ***

 

Через поля к холмам тенистым

Промчался ливень... Небо вдруг

Светлеет... Блеском водянистым

Блестит зеленый, ровный луг.

Гроза прошла... Как небо ясно!

Как воздух звучен и душист!

Как отдыхает сладострастно

На каждой ветке каждый лист!

Оглашено вечерним звоном

Раздолье мирное полей...

Пойдем гулять в лесу зеленом,

Пойдем, сестра души моей.

Пойдем, о ты, мой друг единый,

Любовь последняя моя,

Пойдем излучистой долиной

В немые, светлые поля.

И там, где жатва золотая

Легла волнистой полосой,

Когда заря взойдет, пылая,

Над успокоенной землей,-

Позволь сидеть мне молчаливо

У ног возлюбленных твоих...

Позволь руке твоей стыдливо

Коснуться робких губ моих...

 

 

*

Я всходил на холм зеленый,

Я всходил по вечерам;

И тебя, мой ангел милый,

Ожидал и видел там.

Помнишь шепот старых сосен,

Шелест трав и плеск ручья...

Ах! с тех пор, как околдован,

У холма скитаюсь я.

 

Загорятся ль в небе звезды,

Светляки в лесу, в траве —

Я бегу на холм знакомый

Через поле по росе.

Бледный месяц! милый месяц,

Поленись, не выходи...

Из-за моря, через горы,

Ветер! тучи нанеси!

 

Я стою... и сердце бьется.

Что за шорох? — сонный сук

Закачался... вот — промчался

Надо мной вечерний жук.

По деревне лай и пенье...

Замелькали огоньки...

Месяц близок... иль он хочет

Подсмотреть детей земли?

 

Слышу, по песку дорожки

(. . . . . . . . . . . . . .)

Торопливо мчатся ножки,

Ножки [милые] твои,

И тебя я подымаю

[И ношу, как мать дитя...]

Ах, с тех пор, как околдован,

У холма скитаюсь я!

 

 

*

ЦВЕТОК

 

Тебе случалось — в роще темной,

В траве весенней, молодой,

Найти цветок простой и скромный?

(Ты был один — в стране чужой.)

 

Он ждал тебя — в траве росистой

Он одиноко расцветал...

И для тебя свой запах чистый,

Свой первый запах сберегал.

 

И ты срываешь стебель зыбкой.

В петлицу бережной рукой

Вдеваешь, с медленной улыбкой,

Цветок, погубленный тобой.

 

И вот, идешь дорогой пыльной;

Кругом — всё поле сожжено,

Струится с неба жар обильный,

А твой цветок завял давно.

 

Он вырастал в тени спокойной,

Питался утренним дождем

И был заеден пылью знойной,

Спален полуденным лучом.

 

Так что ж? напрасно сожаленье!

Знать, он был создан для того,

Чтобы побыть одно мгновенье

В соседстве сердца твоего.

 

 

ОСЕНЬ

 

Как грустный взгляд, люблю я осень.

В туманный, тихий день хожу

Я часто в лес и там сижу —

На небо белое гляжу

Да на верхушки темных сосен.

Люблю, кусая кислый лист,

С улыбкой развалясь ленивой,

Мечтой заняться прихотливой

Да слушать дятлов тонкий свист.

Трава завяла вся... холодный,

Спокойный блеск разлит по ней...

И грусти тихой и свободной

Я предаюсь душою всей...

Чего не вспомню я? Какие

Меня мечты не посетят?

А сосны гнутся, как живые,

И так задумчиво шумят...

И, словно стадо птиц огромных,

Внезапно ветер налетит

И в сучьях спутанных и темных

Нетерпеливо прошумит.

 

 

А.Н. НЕКРАСОВ

 

В ДЕРЕВНЕ

             1

 

Право, не клуб ли вороньего рода

Около нашего нынче прихода?

Вот и сегодня... ну просто беда!

Глупое карканье, дикие стоны...

Кажется, с целого света вороны

По вечерам прилетают сюда.

Вот и еще, и еще эскадроны...

Рядышком сели на купол, на крест,

На колокольне, на ближней избушке,-

Вон у плетня покачнувшийся шест:

Две уместились на самой верхушке,

Крыльями машут... Все то же опять,

Что и вчера... посидят, и в дорогу!

Полно лениться! ворон наблюдать!

Черные тучи ушли, слава богу,

Ветер смирился: пройдусь до полей.

С самого утра унылый, дождливый,

Выдался нынче денек несчастливый:

Даром в болоте промок до костей,

Вздумал работать, да труд не дается,

Глядь, уж и вечер - вороны летят...

Две старушонки сошлись у колодца,

Дай-ка послушаю, что говорят...

 

             2

 

- Здравствуй, родная.- "Как можется, кумушка?

   Всё еще плачешь никак?

Ходит, знать, по сердцу горькая думушка,

   Словно хозяин-большак?"

- Как же не плакать? Пропала я, грешная!

   Душенька ноет, болит...

Умер, Касьяновна, умер, сердешная,

   Умер и в землю зарыт!

 

Ведь наскочил же на экую гадину!

   Сын ли мой не был удал?

Сорок медведей поддел на рогатину -

   На сорок первом сплошал!

Росту большого, рука что железная,

   Плечи  - косая сажень;

Умер, Касьяновна, умер, болезная,-

   Вот уж тринадцатый день!

 

Шкуру с медведя-то содрали, продали;

   Деньги - семнадцать рублей -

За душу бедного Савушки подали,

   Царство небесное ей!

Добрая барыня Марья Романовна

   На панихиду дала...

Умер, голубушка, умер, Касьяновна,-

   Чуть я домой добрела.

 

Ветер шатает избенку убогую,

   Весь развалился овин...

Словно шальная, пошла я дорогою:

   Не попадется ли сын?

Взял бы топорик - беда поправимая,-

   Мать бы утешил свою...

Умер, Касьяновна, умер, родимая,-

   Надо ль? топор продаю.

 

Кто приголубит старуху безродную?

   Вся обнищала вконец!

В осень ненастную, в зиму холодную

   Кто запасет мне дровец?

Кто, как доносится теплая шубушка,

   Зайчиков новых набьет?

Умер, Касьяновна, умер, голубушка,-

   Даром ружье пропадет!

 

Веришь, родная: с тоской да с заботами

   Так опостылел мне свет!

Лягу в каморку, покроюсь тенетами,

   Словно как саваном... Нет!

Смерть не приходит... Брожу нелюдимая,

   Попусту жалоблю всех...

Умер, Касьяновна, умер, родимая,-

   Эх! кабы только не грех...

 

Ну, да и так... дай бог зиму промаяться,

   Свежей травы мне не мять!

Скоро избенка совсем расшатается,

   Некому поле вспахать.

В город сбирается Марья Романовна,

   По миру сил нет ходить...

Умер, голубушка, умер, Касьяновна,

   И не велел долго жить!

 

             3

 

Плачет старуха. А мне что за дело?

Что и жалеть, коли нечем помочь?..

Слабо мое изнуренное тело,

Время ко сну. Недолга моя ночь:

Завтра раненько пойду на охоту,

До свету надо крепче уснуть...

Вот и вороны готовы к отлету,

Кончился раут... Ну, трогайся в путь!

Вот поднялись и закаркали разом.

- Слушай, равняйся!- Вся стая летит:

Кажется будто меж небом и глазом

      Черная сетка висит.

 

 

ПЕСНЯ ЕРЕМУШКЕ

 

"Стой, ямщик! жара несносная,

Дальше ехать не могу!"

Вишь, пора-то сенокосная -

Вся деревня на лугу.

 

У двора у постоялого

Только нянюшка сидит,

Закачав ребенка малого,

И сама почти что спит;

 

Через силу тянет песенку

Да, зевая, крестит рот.

Сел я рядом с ней на лесенку,

Няня дремлет и поет:

 

"Ниже тоненькой былиночки

Надо голову клонить,

Чтоб на свете сиротиночке

Беспечально век прожить.

 

Сила ломит и соломушку -

Поклонись пониже ей,

Чтобы старшие Еремушку

В люди вывели скорей.

 

В люди выдешь, все с вельможами

Будешь дружество водить,

С молодицами пригожими

Шутки вольные шутить.

 

И привольная, и праздная

Жизнь покатится шутя..."

Эка песня безобразная!

- Няня! Дай-ка мне дитя!

 

"На, родной! да ты откудова?"

- Я проезжий, городской.

"Покачай; а я покудова

Подремлю... да песню спой!"

 

- Как не спеть! спою, родимая,

Только, знаешь, не твою.

У меня своя, любимая...

"Баю-баюшки-баю!

 

В пошлой лени усыпляющий

Пошлых жизни мудрецов,

Будь он проклят, растлевающий

Пошлый опыт - ум глупцов!

 

В нас под кровлею отеческой

Не запало ни одно

Жизни чистой, человеческой

Плодотворное зерно.

 

Будь счастливей! Силу новую

Благородных юных дней

В форму старую, готовую

Необдуманно не лей!

 

Жизни вольным впечатлениям

Душу вольную отдай,

Человеческим стремлениям

В ней проснуться не мешай.

 

С ними ты рожден природою -

Возлелей их, сохрани!

Братством, Равенством, Свободою

Называются они.

 

Возлюби их! на служение

Им отдайся до конца!

Нет прекрасней назначения,

Лучезарней нет венца.

 

Будешь редкое явление,

Чудо родины своей;

Не холопское терпение

Принесешь ты в жертву ей:

 

Необузданную, дикую

К угнетателям вражду

И доверенность великую

К бескорыстному труду.

 

С этой ненавистью правою,

С этой верою святой

Над неправдою лукавою

Грянешь божьею грозой...

 

И тогда-то..." Вдруг проснулося

И заплакало дитя.

Няня быстро встрепенулася

И взяла его, крестя.

 

"Покормись, родимый, грудкою!

Сыт?.. Ну, баюшки-баю!"-

И запела над малюткою

Снова песенку свою...

 

 

ОРИНА, МАТЬ СОЛДАТСКАЯ

 

            День-деньской моя печальница,

            В ночь - ночная богомолица,

            Векова моя сухотница...

                        (Из народной песни)

 

Чуть живые, в ночь осеннюю

Мы с охоты возвращаемся,

До ночлега прошлогоднего,

Слава богу, добираемся.

 

- Вот и мы! Здорово, старая!

Что насупилась ты, кумушка!

Не о смерти ли задумалась?

Брось! Пустая эта думушка!

 

Посетила ли кручинушка?

Молви - может, и размыкаю.-

И поведала Оринушка

Мне печаль свою великую.

 

"Восемь лет сынка не видела,

Жив ли, нет - не откликается,

Уж и свидеться не чаяла,

Вдруг сыночек возвращается.

 

Вышло молодцу в бессрочные...

Истопила жарко банюшку,

Напекла блинов Оринушка,

Не насмотрится на Ванюшку!

 

Да недолги были радости.

Воротился сын больнехонек,

Ночью кашель бьет солдатика,

Белый плат в крови мокрехонек!

 

Говорит: "Поправлюсь, матушка!"

Да ошибся - не поправился,

Девять дней хворал Иванушка,

На десятый день преставился..."

 

Замолчала - не прибавила

Ни словечка, бесталанная.

- Да с чего же привязалася

К парню хворость окаянная?

 

Хилый, что ли, был с рождения?..-

Встрепенулася Оринушка:

"Богатырского сложения,

Здоровенный был детинушка!

 

Подивился сам из Питера

Генерал на парня этого,

Как в рекрутское присутствие

Привели его раздетого...

 

На избенку эту бревнышки

Он один таскал сосновые...

И вилися у Иванушки

Русы кудри, как шелковые..."

 

И опять молчит несчастная...

- Не молчи - развей кручинушку!

Что сгубило сына милого -

Чай, спросила ты детинушку?-

 

"Не любил, сударь, рассказывать

Он про жизнь свою военную,

Грех мирянам-то показывать

Душу - богу обреченную!

 

Говорить - гневить всевышнего,

Окаянных бесов радовать...

Чтоб не молвить слова лишнего,

На врагов не подосадовать,

 

Немота перед кончиною

Подобает христианину.

Знает бог, какие тягости

Сокрушили силу Ванину!

 

Я узнать не добивалася.

Никого не осуждаючи,

Он одни слова утешные

Говорил мне, умираючи.

 

Тихо по двору похаживал

Да постукивал топориком,

Избу ветхую обхаживал,

Огород обнес забориком;

 

Перекрыть сарай задумывал,

Не сбылись его желания:

Слег - и встал на ноги резвые

Только за день до скончания!

 

Поглядеть на солнце красное

Пожелал,- пошла я с Ванею:

Попрощался со скотинкою,

Попрощался с ригой, с банею.

 

Сенокосом шел - задумался,

- Ты прости, прости, полянушка!

Я косил тебя во младости!-

И заплакал мой Иванушка!

 

Песня вдруг с дороги грянула,

Подхватил, что было голосу,

"Не белы снежки", закашлялся,

Задышался - пал на полосу!

 

Не стояли ноги резвые,

Не держалася головушка!

С час домой мы возвращалися...

Было время - пел соловушка!

 

Страшно в эту ночь последнюю

Было: память потерялася,

Всё ему перед кончиною

Служба эта представлялася.

 

Ходит, чистит амуницию,

Набелил ремни солдатские,

Языком играл сигналики,

Песни пел - такие хватские!

 

Артикул ружьем выкидывал

Так, что весь домишка вздрагивал:

Как журавль стоял на ноженьке

На одной - носок вытягивал.

 

Вдруг метнулся... смотрит жалобно...

Повалился - плачет, кается,

Крикнул: "Ваше благородие!

Ваше!.."- вижу - задыхается;

 

Я к нему. Утих, послушался -

Лег на лавку. Я молилася:

Не пошлет ли бог спасение?..

К утру память воротилася,

 

Прошептал: "Прощай, родимая!

Ты опять одна осталася!.."

Я над Ваней наклонилася,

Покрестила, попрощалася,

 

И погас он, словно свеченька

Восковая, предыконная..."

             _______

 

Мало слов, а горя реченька,

Горя реченька бездонная!..

 

 

ПЛАЧ ДЕТЕЙ

 

Равнодушно слушая проклятья

В битве с жизнью гибнущих людей,

Из-за них вы слышите ли, братья,

Тихий плач и жалобы детей?

 

«В золотую пору малолетства

Всё живое счастливо живет,

Не трудясь, с ликующего детства

Дань забав и радости берет.

Только нам гулять не довелося

По полям, по нивам золотым:

Целый день на фабриках колеса

Мы вертим — вертим — вертим!

 

Колесо чугунное вертится,

И гудит, и ветром обдает,

Голова пылает и кружится,

Сердце бьется, всё кругом идет:

Красный нос безжалостной старухи,

Что за нами смотрит сквозь очки,

По стенам гуляющие мухи,

Стены, окна, двери, потолки,-

Всё и все! Впадая в исступленье,

Начинаем громко мы кричать:

- Погоди, ужасное круженье!

Дай нам память слабую собрать!-

Бесполезно плакать и молиться,

Колесо не слышит, не щадит:

Хоть умри - проклятое вертится,

Хоть умри - гудит - гудит - гудит!

 

Где уж нам, измученным в неволе,

Ликовать, резвиться и скакать!

Если б нас теперь пустили в поле,

Мы в траву попадали бы - спать.

Нам домой скорей бы воротиться,-

Но зачем идем мы и туда?..

Сладко нам и дома не забыться:

Встретит нас забота и нужда!

Там, припав усталой головою

К груди бледной матери своей,

Зарыдав над ней и над собою,

Разорвем на части сердце ей...»

 

 

ПОЖАРИЩЕ

 

Весело бить вас, медведи почтенные,

Только до вас добираться невесело,—

Кочи, ухабины, ели бессменные!

Каждое дерево ветви повесило,

Каркает ворон над белой равниною,

Нищий в деревне за дровни цепляется.

Этой сплошной безотрадной картиною

Сердце подавлено, взор утомляется.

Ой! надоела ты, глушь новгородская!

Ой! истомила ты, бедность крестьянская!

То ли бы дело лошадка заводская,

С полостью санки, прогулка дворянская?..

Даже церквей здесь почти не имеется.

Вот наконец впереди развлечение:

Что-то на белой поляне чернеется,

Что-то дымится,— сгорело селение!

Бедных, богатых не различающий,

Шутку огонь подшутил презабавную:

Только повсюду еще украшающий

Освобожденную Русь православную

Столб уцелел — и на нем сохраняются

Строки: «Деревня помещика Вечева».

С лаем собаки на нас не бросаются,

Думают, видно: украсть вам тут нечего!

(Так. А давно ли служили вы с верою,

Лаяли, злились до самозабвения

И на хребте своем шерсть черно-серую

Ставили дыбом в защиту селения?..)

Да на обломках стены штукатуренной

Крайнего дома — должно быть, дворянского —

Видны портреты: Кутузов нахмуренный,

Блюхер бессменный и бок Забалканского.

Лошадь дрожит у плетня почернелого,

Куры бездомные с холоду ежатся,

И на остатках жилья погорелого

Люди, как черви на трупе, копошатся...

 

 

ПОХОРОНЫ

 

Меж высоких хлебов затерялося

Небогатое наше село.

Горе горькое по свету шлялося

И на нас невзначай набрело.

 

Ой, беда приключилася страшная!

Мы такой не знавали вовек:

Как у нас - голова бесшабашная -

Застрелился чужой человек!

 

Суд приехал... допросы...- тошнехонько!

Догадались деньжонок собрать:

Осмотрел его лекарь скорехонько

И велел где-нибудь закопать.

 

И пришлось нам нежданно-негаданно

Хоронить молодого стрелка,

Без церковного пенья, без ладана,

Без всего, чем могила крепка...

 

Без попов!.. Только солнышко знойное,

Вместо ярого воску свечи,

На лицо непробудно-спокойное

Не скупясь наводило лучи;

 

Да высокая рожь колыхалася,

Да пестрели в долине цветы;

Птичка божья на гроб опускалася

И, чирикнув, летела в кусты.

 

Поглядим: что ребят набирается!

Покрестились и подняли вой...

Мать о сыне рекой разливается,

Плачет муж по жене молодой,-

 

Как не плакать им? Диво велико ли?

Своему-то они хороши!

А по ком ребятишки захныкали,

Тот, наверно, был доброй души!

 

Меж двумя хлебородными нивами,

Где прошел неширокий долок,

Под большими плакучими ивами

Успокоился бедный стрелок.

 

Что тебя доконало, сердешного?

Ты за что свою душу сгубил?

Ты захожий, ты роду нездешнего,

Но ты нашу сторонку любил:

 

Только минут морозы упорные

И весенних гостей налетит,-

"Чу!- кричат наши детки проворные.-

Прошлогодний охотник палит!"

 

Ты ласкал их, гостинцу им нашивал,

Ты на спрос отвечать не скучал.

У тебя порошку я попрашивал,

И всегда ты нескупо давал.

 

Почивай же, дружок! Память вечная!

Не жива ль твоя бедная мать?

Или, может, зазноба сердечная

Будет таять, дружка поджидать?

 

Мы дойдем, повестим твою милую:

Может быть, и приедет любя,

И поплачет она над могилою,

И расскажем мы ей про тебя.

 

Почивай себе с миром, с любовию!

Почивай! Бог тебе судия,

Что обрызгал ты грешною кровию

Неповинные наши поля!

 

Кто дознает, какою кручиною

Надрывалося сердце твое

Перед вольной твоею кончиною,

Перед тем, как спустил ты ружье?..

                   _____

 

Меж двумя хлебородными нивами,

Где прошел неширокий долок,

Под большими плакучими ивами

Упокоился бедный стрелок.

 

Будут песни к нему хороводные

Из села по заре долетать,

Будут нивы ему хлебородные

Безгреховные сны навевать...

 

 

*

Пышна в разливе гордая река,

Плывут суда, колеблясь величаво,

Просмолены их черные бока,

Над ними флаг, на флаге надпись: "Слава!"

Толпы народа берегом бегут,

К ним приковав досужее вниманье,

И, шляпами размахивая, шлют

Пловцы родному берегу прощанье,-

И вмиг оно подхвачено толпой,

И дружно берег весь ему ответит.

Но тут же, опрокинутый волной,

Погибни челн - и кто его заметит?

А если и раздастся дикий стон

На берегу - внезапный, одинокой,

За криками не будет слышен он

И не дойдет до дна реки глубокой...

Подруга темной участи моей!

Оставь скорее берег, озаренный

Горячим блеском солнечных лучей

И пестрою толпою оживленный,-

Чем солнце ярче, люди веселей,

Тем сердцу сокрушенному больней!

 

 

РОДИНА

 

И вот они опять, знакомые места,

Где жизнь текла отцов моих, бесплодна и пуста,

Текла среди пиров, бессмысленного чванства,

Разврата грязного и мелкого тиранства;

Где рой подавленных и трепетных рабов

Завидовал житью последних барских псов,

Где было суждено мне божий свет увидеть,

Где научился я терпеть и ненавидеть,

Но, ненависть в душе постыдно притая,

Где иногда бывал помещиком и я;

Где от души моей, довременно растленной,

Так рано отлетел покой благословленный,

И неребяческих желаний и тревог

Огонь томительный до срока сердце жег...

Воспоминания дней юности - известных

Под громким именем роскошных и чудесных,-

Наполнив грудь мою и злобой и хандрой,

Во всей своей красе проходят предо мной...

 

Вот темный, темный сад... Чей лик в аллее дальной

Мелькает меж ветвей, болезненно-печальный?

Я знаю, отчего ты плачешь, мать моя!

Кто жизнь твою сгубил... о! знаю, знаю я!..

Навеки отдана угрюмому невежде,

Не предавалась ты несбыточной надежде -

Тебя пугала мысль восстать против судьбы,

Ты жребий свой несла в молчании рабы...

Но знаю: не была душа твоя бесстрастна;

Она была горда, упорна и прекрасна,

И всё, что вынести в тебе достало сил,

Предсмертный шепот твой губителю простил!..

 

И ты, делившая с страдалицей безгласной

И горе и позор судьбы ее ужасной,

Тебя уж также нет, сестра души моей!

Из дома крепостных любовниц и царей

Гонимая стыдом, ты жребий свой вручила

Тому, которого не знала, не любила...

Но, матери своей печальную судьбу

На свете повторив, лежала ты в гробу

С такой холодною и строгою улыбкой,

Что дрогнул сам палач, заплакавший ошибкой.

 

Вот серый, старый дом... Теперь он пуст и глух:

Ни женщин, ни собак, ни гаеров, ни слуг,-

А встарь?.. Но помню я: здесь что-то всех давило,

Здесь в малом и большом тоскливо сердце ныло.

Я к няне убегал... Ах, няня! сколько раз

Я слезы лил о ней в тяжелый сердцу час;

При имени ее впадая в умиленье,

Давно ли чувствовал я к ней благоговенье?..

 

Ее бессмысленной и вредной доброты

На память мне пришли немногие черты,

И грудь моя полна враждой и злостью новой...

Нет! в юности моей, мятежной и суровой,

Отрадного душе воспоминанья нет;

Но всё, что, жизнь мою опутав с детских лет,

Проклятьем на меня легло неотразимым,-

Всему начало здесь, в краю моем родимом!..

 

И с отвращением кругом кидая взор,

С отрадой вижу я, что срублен темный бор -

В томящий летний зной защита и прохлада,-

И нива выжжена, и праздно дремлет стадо,

Понурив голову над высохшим ручьем,

И набок валится пустой и мрачный дом,

Где вторил звону чаш и гласу ликованья

Глухой и вечный гул подавленных страданий,

И только тот один, кто всех собой давил,

Свободно и дышал, и действовал, и жил...

 

 

САША

 

1

 

Словно как мать над сыновней могилой,

Стонет кулик над равниной унылой,

 

Пахарь ли песню вдали запоет -

Долгая песня за сердце берет;

 

Лес ли начнется - сосна да осина...

Не весела ты, родная картина!

 

Что же молчит мой озлобленный ум?..

Сладок мне леса знакомого шум,

 

Любо мне видеть знакомую ниву -

Дам же я волю благому порыву

 

И на родимую землю мою

Все накипевшие слезы пролью!

 

Злобою сердце питаться устало -

Много в ней правды, да радости мало;

 

Спящих в могилах виновных теней

Не разбужу я враждою моей.

 

Родина-мать! я душою смирился,

Любящим сыном к тебе воротился.

 

Сколько б на нивах бесплодных твоих

Даром не сгинуло сил молодых,

 

Сколько бы ранней тоски и печали

Вечные бури твои ни нагнали

 

На боязливую душу мою -

Я побежден пред тобою стою!

 

Силу сломили могучие страсти,

Гордую волю погнули напасти,

 

И про убитою музу мою

Я похоронные песни пою.

 

Перед тобою мне плакать не стыдно,

Ласку твою мне принять не обидно -

 

Дай мне отраду объятий родных,

Дай мне забвенье страданий моих!

 

Жизнью измят я... и скоро я сгину...

Мать не враждебна и к блудному сыну:

 

Только что я ей объятья раскрыл -

Хлынули слезы, прибавилось сил.

 

Чудо свершилось: убогая нива

Вдруг просветлела, пышна и красива,

 

Ласковей машет вершинами лес,

Солнце приветливей смотрит с небес.

 

Весело въехал я в дом тот угрюмый,

Что, осенив сокрушительной думой,

 

Некогда стих мне суровый внушил...

Как он печален, запущен и хил!

 

Скучно в нем будет. Нет, лучше поеду,

Благо не поздно, теперь же к соседу

 

И поселюсь среди мирной семьи.

Славные люди - соседи мои,

 

Славные люди! Радушье их честно,

Лесть им противна, а спесь неизвестна.

 

Как-то они доживают свой век?

Он уже дряхлый, седой человек,

 

Да и старушка немногим моложе.

Весело будет увидеть мне тоже

 

Сашу, их дочь... Недалеко их дом.

Всё ли застану по-прежнему в нем?

 

2

 

Добрые люди, спокойно вы жили,

Милую дочь свою нежно любили.

 

Дико росла, как цветок полевой,

Смуглая Саша в деревне степной.

 

Всем окружив ее тихое детство,

Что позволяли убогие средства,

 

Только развить воспитаньем, увы!

Эту головку не думали вы.

 

Книги ребенку - напрасная мука,

Ум деревенский пугает наука;

 

Но сохраняется дольше в глуши

Первоначальная ясность души,

 

Рдеет румянец и ярче и краше...

Мило и молодо дитятко ваше,-

 

Бегает живо, горит, как алмаз,

Черный и влажный смеющийся глаз,

 

Щеки румяны, и полны, и смуглы,

Брови так тонки, а плечи так круглы!

 

Саша не знает забот и страстей,

А уж шестнадцать исполнилось ей...

 

Выспится Саша, поднимется рано,

Черные косы завяжет у стана

 

И убежит, и в просторе полей

Сладко и вольно так дышится ей.

 

Та ли, другая пред нею дорожка -

Смело ей вверится бойкая ножка;

 

Да и чего побоится она?..

Всё так спокойно; кругом тишина,

 

Сосны вершинами машут приветно,-

Кажется, шепчут, струясь незаметно,

 

Волны над сводом зеленых ветвей:

"Путник усталый! бросайся скорей

 

В наши объятья: мы добры и рады

Дать тебе, сколько ты хочешь, прохлады".

 

Полем идешь - всё цветы да цветы,

В небо глядишь - с голубой высоты

 

Солнце смеется... Ликует природа!

Всюду приволье, покой и свобода;

 

Только у мельницы злится река:

Нет ей простора... неволя горька!

 

Бедная! как она вырваться хочет!

Брызжется пеной, бурлит и клокочет,

 

Но не прорвать ей плотины своей.

"Не суждена, видно, волюшка ей,-

 

Думает Саша,- безумно роптанье..."

Жизни кругом разлитой ликованье

 

Саше порукой, что милостив бог...

Саша не знает сомненья тревог.

 

Вот по распаханной, черной поляне,

Землю взрывая, бредут поселяне -

 

Саша в них видит довольных судьбой

Мирных хранителей жизни простой:

 

Знает она, что недаром с любовью

Землю польют они потом и кровью...

 

Весело видеть семью поселян,

В землю бросающих горсти семян;

 

Дорого-любо, кормилица-нива

Видеть, как ты колосишься красиво,

 

Как ты, янтарным зерном налита

Гордо стоишь высока и густа!

 

Но веселей нет поры обмолота:

Легкая дружно спорится работа;

 

Вторит ей эхо лесов и полей,

Словно кричит: "поскорей! поскорей!"

 

Звук благодатный! Кого он разбудит,

Верно весь день тому весело будет!

 

Саша проснется - бежит на гумно.

Солнышка нет - ни светло, ни темно,

 

Только что шумное стадо прогнали.

Как на подмерзлой грязи натоптали

 

Лошади, овцы!.. Парным молоком

В воздухе пахнет. Мотая хвостом,

 

За нагруженной снопами телегой

Чинно идет жеребеночек пегий,

 

Пар из отворенной риги валит,

Кто-то в огне там у печки сидит.

 

А на гумне только руки мелькают

Да высоко молотила взлетают,

 

Не успевает улечься их тень.

Солнце взошло - начинается день...

 

Саша сбирала цветы полевые,

С детства любимые, сердцу родные,

 

Каждую травку соседних полей

Знала по имени. Нравилось ей

 

В пестром смешении звуков знакомых

Птиц различать, узнавать насекомых.

 

Время к полудню, а Саши всё нет.

"Где же ты, Саша? простынет обед,

 

Сашенька! Саша!.." С желтеющей нивы

Слышатся песни простой переливы;

 

Вот раздалося "ау" вдалеке;

Вот над колосьями в синем венке

 

Черная быстро мелькнула головка...

"Вишь ты, куда забежала, плутовка!

 

Э!... да никак колосистую рожь

Переросла наша дочка!" - Так что ж?

 

"Что? ничего! понимай как умеешь!

Что теперь надо, сама разумеешь:

 

Спелому колосу - серп удалой

Девице взрослой - жених молодой!"

 

- Вот еще выдумал, старый проказник!

"Думай не думай, а будет нам праздник!"

 

Так рассуждая, идут старики

Саше навстречу; в кустах у реки

 

Смирно присядут, подкрадутся ловко,

С криком внезапным: "Попалась, плутовка!"...

 

Сашу поймают и весело им

Свидеться с дитятком бойким своим...

 

В зимние сумерки нянины сказки

Саша любила. Поутру в салазки

 

Саша садилась, летела стрелой,

Полная счастья, с горы ледяной.

 

Няня кричит: "Не убейся, родная!"

Саша, салазки свои погоняя,

 

Весело мчится. На полном бегу

На бок салазки - и Саша в снегу!

 

Выбьются косы, растреплется шубка -

Снег отряхает, смеется, голубка!

 

Не до ворчанья и няне седой:

Любит она ее смех молодой...

 

Саше случалось знавать и печали:

Плакала Саша, как лес вырубали,

 

Ей и теперь его жалко до слез.

Сколько тут было кудрявых берез!

 

Там из-за старой, нахмуренной ели

Красные грозды калины глядели,

 

Там поднимался дубок молодой.

Птицы царили в вершине лесной,

 

Понизу всякие звери таились.

Вдруг мужики с топорами явились -

 

Лес зазвенел, застонал, затрещал.

Заяц послушал - и вон побежал,

 

В темную нору забилась лисица,

Машет крылом осторожнее птица,

 

В недоуменье тащат муравьи

Что ни попало в жилища свои.

 

С песнями труд человека спорился:

Словно подкошен, осинник валился,

 

С треском ломали сухой березняк,

Корчили с корнем упорный дубняк,

 

Старую сосну сперва подрубали,

После арканом ее нагибали

 

И, поваливши, плясали на ней,

Чтобы к земле прилегла поплотней.

 

Так, победив после долгого боя,

Враг уже мертвого топчет героя.

 

Много тут было печальных картин:

Стоном стонали верхушки осин,

 

Из перерубленной старой березы

Градом лилися прощальные слезы

 

И пропадали одна за другой

Данью последней на почве родной.

 

Кончились поздно труды роковые.

Вышли на небо светила ночные,

 

И над поверженным лесом луна

Остановилась, кругла и ясна,-

 

Трупы деревьев недвижно лежали;

Сучья ломались, скрипели, трещали,

 

Жалобно листья шумели кругом.

Так, после битвы, во мраке ночном

 

Раненый стонет, зовет, проклинает.

Ветер над полем кровавым летает -

 

Праздно лежащим оружьем звенит,

Волосы мертвых бойцов шевелит!

 

Тени ходили по пням беловатым,

Жидким осинам, березам косматым;

 

Низко летали, вились колесом

Совы, шарахаясь оземь крылом;

 

Звонко кукушка вдали куковала,

Да, как безумная, галка кричала,

 

Шумно летая над лесом... но ей

Не отыскать неразумных детей!

 

С дерева комом галчата упали,

Желтые рты широко разевали,

 

Прыгали, злились. Наскучил их крик -

И придавил их ногою мужик.

 

Утром работа опять закипела.

Саша туда и ходить не хотела,

 

Да через месяц - пришла. Перед ней

Взрытые глыбы и тысячи пней;

 

Только, уныло повиснув ветвями,

Старые сосны стояли местами,

 

Так на селе остаются одни

Старые люди в рабочие дни.

 

Верхние ветви так плотно сплелися,

Словно там гнезда жар-птиц завелися,

 

Что, по словам долговечных людей,

Дважды в полвека выводят детей.

 

Саше казалось, пришло уже время:

Вылетит скоро волшебное племя,

 

Чудные птицы посядут на пни,

Чудные песни споют ей они!

 

Саша стояла и чутко внимала,

В красках вечерних заря догорала -

 

Через соседний несрубленный лес,

С пышно-румяного края небес

 

Солнце пронзалось стрелой лучезарной,

Шло через пни полосою янтарной

 

И наводило на дальний бугор

Света и теней недвижный узор.

 

Долго в ту ночь, не смыкая ресницы,

Думает Саша: что петь будут птицы?

 

В комнате словно тесней и душней.

Саше не спится,- но весело ей.

 

Пестрые грезы сменяются живо,

Щеки румянцем горят нестыдливо,

 

Утренний сон ее крепок и тих...

Первые зорьки страстей молодых,

 

Полны вы чары и неги беспечной!

Нет еще муки в тревоге сердечной;

 

Туча близка, но угрюмая тень

Медлит испортить смеющийся день,

 

Будто жалея... И день еще ясен...

Он и в грозе будет чудно прекрасен,

 

Но безотчетно пугает гроза...

Эти ли детски живые глаза,

 

Эти ли полные жизни ланиты

Грустно поблекнут, слезами покрыты?

 

Эту ли резвую волю во власть

Гордо возьмет всегубящая страсть?...

 

Мимо идите, угрюмые тучи!

Горды вы силой, свободой могучи:

 

С вами ли, грозные, вынести бой

Слабой и робкой былинке степной?...

 

3

 

Третьего года, наш край покидая,

Старых соседей моих обнимая,

 

Помню, пророчил я Саше моей

Доброго мужа, румяных детей,

 

Долгую жизнь без тоски и страданья...

Да не сбылися мои предсказанья!

 

В страшной беде стариков я застал.

Вот что про Сашу отец рассказал:

 

"В нашем соседстве усадьба большая

Лет уже сорок стояла пустая;

 

В третьем году наконец прикатил

Барин в усадьбу и нас посетил,

 

Именем: Лев Алексеич Агарин,

Ласков с прислугой, как будто не барин,

 

Тонок и бледен. В лорнетку глядел,

Мало волос на макушке имел.

 

Звал он себя перелетною птицей:

- Был,- говорит,- я теперь за границей,

 

Много видал я больших городов,

Синих морей и подводных мостов,-

 

Всё там приволье, и роскошь, и чудо,

Да высылали доходы мне худо.

 

На пароходе в Кронштадт я пришел,

И надо мной всё кружился орел,

 

Словно прочил великую долю.-

Мы со старухой дивилися вволю,

 

Саша смеялась, смеялся он сам...

Начал он часто похаживать к нам,

 

Начал гулять, разговаривать с Сашей

Да над природой подтрунивать нашей:

 

Есть-де на свете такая страна,

Где никогда не проходит весна,

 

Там и зимою открыты балконы,

Там поспевают на солнце лимоны,

 

И начинал, в потолок посмотрев,

Грустное что-то читать нараспев.

 

Право, как песня слова выходили.

Господи! сколько они говорили!

 

Мало того: он ей книжки читал

И по-французски ее обучал.

 

Словно брала их чужая кручина,

Всё рассуждали: какая причина,

 

Вот уж который теперича век

Беден, несчастлив и зол человек?

 

-Но,- говорит,- не слабейте душою:

Солнышко правды взойдет над землею!

 

И в подтвержденье надежды своей

Старой рябиновкой чокался с ней.

 

Саша туда же - отстать-то не хочет -

Выпить не выпьет, а губы обмочит;

 

Грешные люди - пивали и мы.

Стал он прощаться в начале зимы:

 

- Бил,- говорит,- я довольно баклуши,

Будьте вы счастливы, добрые души,

 

Благословите на дело... пора!-

Перекрестился - и съехал с двора...

 

В первое время печалилась Саша,

Видим: скучна ей компания наша.

 

Годы ей, что ли, такие пришли?

Только узнать мы ее не могли,

 

Скучны ей песни, гаданья и сказки.

Вот и зима!- да не тешат салазки.

 

Думает думу, как будто у ней

Больше забот, чем у старых людей.

 

Книжки читает, украдкою плачет.

Видели: письма всё пишет и прячет.

 

Книжки выписывать стала сама -

И наконец набралась же ума!

 

Что ни спроси, растолкует, научит,

С ней говорить никогда не наскучит;

 

А доброта... Я такой доброты

Век не видал, не увидишь и ты!

 

Бедные - все ей приятели-други:

Кормит, ласкает и лечит недуги.

 

Так девятнадцать ей минуло лет.

Мы поживаем - и горюшка нет.

 

Надо же было вернуться соседу!

Слышим: приехал и будет к обеду.

 

Как его весело Саша ждала!

В комнату свежих цветов принесла;

 

Книги свои уложила исправно,

Просто оделась, да так-то ли славно;

 

Вышла навстречу - и ахнул сосед!

Словно оробел. Мудреного нет:

 

В два-то последние года на диво

Сашенька стала пышна и красива,

 

Прежний румянец в лице заиграл.

Он же бледней и плешивее стал...

 

Всё, что ни делала, что ни читала,

Саша тотчас же ему рассказала;

 

Только не впрок угожденье пошло!

Он ей перечил, как будто назло:

 

- Оба тогда мы болтали пустое!

Умные люди решили другое,

 

Род человеческий низок и зол.-

Да и пошел! и пошел! и пошел!..

 

Что говорил - мы понять не умеем,

Только покоя с тех пор не имеем:

 

Вот уж сегодня семнадцатый день

Саша тоскует и бродит, как тень.

 

Книжки свои то читает, то бросит,

Гость навестит, так молчать его просит.

 

Был он три раза; однажды застал

Сашу за делом: мужик диктовал

 

Ей письмецо, да какая-то баба

Травки просила - была у ней жаба.

 

Он поглядел и сказал нам шутя:

- Тешится новой игрушкой дитя!

 

Саша ушла - не ответила слова...

Он было к ней; говорит: "Нездорова".

 

Книжек прислал - не хотела читать

И приказала назад отослать.

 

Плачет, печалится, молится богу...

Он говорит: "Я собрался в дорогу".

 

Сашенька вышла, простилась при нас,

Да и опять наверху заперлась.

 

Что ж?.. он письмо ей прислал. Между нами:

Грешные люди, с испугу мы сами

 

Прежде его прочитали тайком:

Руку свою предлагает он в нем.

 

Саша сначала отказ отослала,

Да уж потом нам письмо показала.

 

Мы уговаривать: чем не жених?

Молод, богат, да и нравом-то тих.

 

"Нет, не пойду". А сама не спокойна;

То говорит: "Я его недостойна",

 

То: "Он меня недостоин: он стал

 

Зол и печален и духом упал!"

 

А как уехал, так пуще тоскует,

Письма его потихоньку целует!..

 

Что тут такое? родной, объясни!

Хочешь, на бедную Сашу взгляни.

 

Долго ли будет она убиваться?

Или уже ей не певать, не смеяться,

 

И погубил он бедняжку навек?

Ты нам скажи: он простой человек

 

Или какой чернокнижник-губитель?

Или не сам ли он бес-искуситель?.."

 

4

 

- Полноте, добрые люди, тужить!

Будете скоро по-прежнему жить:

 

Саша поправится - бог ей поможет.

Околдовать никого он не может:

 

Он... не могу приложить головы,

Как объяснить, чтобы поняли вы...

 

Странное племя, мудреное племя

В нашем отечестве создало время!

 

Это не бес, искуситель людской,

Это, увы!- современный герой!

 

Книги читает да по свету рыщет -

Дела себе исполинское ищет,

 

Благо, наследье богатых отцов

Освободило от малых трудов,

 

Благо, идти по дороге избитой

Лень помешала да разум развитый.

 

"Нет, я души не растрачу моей

На муравьиной работе людей:

 

Или под бременем собственной силы

Сделаюсь жертвой ранней могилы,

 

Или по свету звездой пролечу!

Мир,- говорит,- осчастливить хочу!"

 

Что ж под руками, того он не любит,

То мимоходом без умыслу губит.

 

В наши великие, трудные дни

Книги не шутка: укажут они

 

Всё недостойное, дикое, злое,

Но не дадут они сил на благое,

 

Но не научат любить глубоко...

Дело веков поправлять не легко!

 

В ком не воспитано чувство свободы,

Тот не займет его; нужны не годы -

 

Нужны столетия, и кровь, и борьба,

Чтоб человека создать из раба.

 

Всё, что высоко, разумно, свободно,

Сердцу его и доступно, и сродно,

 

Только дающая силу и власть,

В слове и деле чужда ему страсть!

 

Любит он сильно, сильней ненавидит,

А доведись - комара не обидит!

 

Да говорят, что ему и любовь

Голову больше волнует - не кровь!

 

Что ему книга последняя скажет,

То на душе его сверху и ляжет:

 

Верить, не верить - ему всё равно,

Лишь бы доказано было умно!

 

Сам на душе ничего не имеет,

Что вчера сжал, то сегодня и сеет;

 

Нынче не знает, что завтра сожнет,

Только, наверное, сеять пойдет.

 

Это в простом переводе выходит,

Что в разговорах он время проводит;

 

Если ж за дело возьмется - беда!

Мир виноват в неудаче тогда;

 

Чуть поослабнут нетвердые крылья,

Бедный кричит: "Бесполезны усилья!"

 

И уж куда как становится зол

Крылья свои опаливший орел...

 

Поняли?.. нет!.. Ну, беда небольшая!

Лишь поняла бы бедняжка больная.

 

Благо теперь догадалась она,

Что отдаваться ему не должна,

 

А остальное всё сделает время.

Сеет он все-таки доброе семя!

 

В нашей степной полосе, что ни шаг,

Знаете вы,- то бугор, то овраг:

 

В летнюю пору безводны овраги,

Выжжены солнцем, песчаны и наги,

 

Осенью грязны, не видны зимой,

Но погодите: повеет весной

 

С теплого края, оттуда, где люди

Дышат вольнее - в три четверти груди,-

 

Красное солнце растопит снега,

Реки покинут свои берега,-

 

Чуждые волны кругом разливая,

Будет и дерзок, и полон до края

 

Жалкий овраг... Пролетела весна -

Выжжет опять его солнце до дна,

 

Но уже зреет на ниве поемной,

Что оросил он волною заемной,

 

Пышная жатва. Нетронутых сил

В Саше так много сосед пробудил...

 

Эх! говорю я хитро, непонятно!

Знайте и верьте, друзья: благодатна

 

Всякая буря душе молодой -

Зреет и крепнет душа под грозой.

 

Чем неутешнее дитятко ваше,

Тем встрепенется светлее и краше:

 

В добрую почву упало зерно -

Пышным плодом отродится оно!

 

 

СЕЯТЕЛЯМ

 

Сеятель знанья на ниву народную!

Почву ты, что ли, находишь бесплодную,

                Худы ль твои семена?

Робок ли сердцем ты? слаб ли ты силами?

Труд награждается всходами хилыми,

                Доброго мало зерна!

Где ж вы, умелые, с бодрыми лицами,

Где же вы, с полными жита кошницами?

Труд засевающих робко, крупицами,

                Двиньте вперед!

Сейте разумное, доброе, вечное,

Сейте! Спасибо вам скажет сердечное

                Русский народ...

 

 

УТРО

 

Ты грустна, ты страдаешь душою:

Верю - здесь не страдать мудрено.

С окружающей нас нищетою

Здесь природа сама заодно.

 

Бесконечно унылы и жалки

Эти пастбища, нивы, луга,

Эти мокрые, сонные галки,

Что сидят на вершине стога;

 

Эта кляча с крестьянином пьяным,

Через силу бегущая вскачь

В даль, сокрытую синим туманом,

Это мутное небо... Хоть плачь!

 

Но не краше и город богатый:

Те же тучи по небу бегут;

Жутко нервам - железной лопатой

Там теперь мостовую скребут.

 

Начинается всюду работа;

Возвестили пожар с каланчи;

На позорную площадь кого-то

Провезли - там уж ждут палачи.

 

Проститутка домой на рассвете

Поспешает, покинув постель;

Офицеры в наемной карете

Скачут за город: будет дуэль.

 

Торгаши просыпаются дружно

И спешат за прилавки засесть:

Целый день им обмеривать нужно,

Чтобы вечером сытно поесть.

 

Чу! из крепости грянули пушки!

Наводненье столице грозит...

Кто-то умер: на красной подушке

Первой степени Анна лежит.

 

Дворник вора колотит - попался!

Гонят стадо гусей на убой;

Где-то в верхнем этаже раздался

Выстрел - кто-то покончил с собой.

 

 

НЕСЖАТАЯ ПОЛОСА

 

Поздняя осень. Грачи улетели,

Лес обнажился, поля опустели,

 

Только не сжата полоска одна...

Грустную думу наводит она.

 

Кажется, шепчут колосья друг другу:

"Скучно нам слушать осенную вьюгу,

 

Скучно склоняться до самой земли,

Тучные зерна купая в пыли!

 

Нас, что ни ночь, разоряют станицы1

Всякой пролетной прожорливой птицы,

 

Заяц нас топчет, и буря нас бьет...

Где же наш пахарь? чего еще ждет?

 

Или мы хуже других уродились?

Или недружно цвели-колосились?

 

Нет! мы не хуже других - и давно

В нас налилось и созрело зерно.

 

Не для того же пахал он и сеял

Чтобы нас ветер осенний развеял?.."

 

Ветер несет им печальный ответ:

- Вашему пахарю моченьки нет.

 

Знал, для чего и пахал он и сеял,

Да не по силам работу затеял.

 

Плохо бедняге - не ест и не пьет,

Червь ему сердце больное сосет,

 

Руки, что вывели борозды эти,

Высохли в щепку, повисли, как плети.

 

Очи потускли, и голос пропал,

Что заунывную песню певал,

 

Как на соху, налегая рукою,

Пахарь задумчиво шел полосою.

 

 

*

Надрывается сердце от муки,

Плохо верится в силу добра,

Внемля в мире царящие звуки

Барабанов, цепей, топора.

 

Но люблю я, весна золотая,

Твой сплошной, чудно-смешанный шум;

Ты ликуешь, на миг не смолкая,

Как дитя, без заботы и дум.

В обаянии счастья и славы

Чувству жизни ты вся предана,-

Что-то шепчут зеленые травы,

Говорливо струится волна;

В стаде весело ржет жеребенок,

Бык с землей вырывает траву,

А в лесу белокурый ребенок -

Чу! кричит: "Парасковья, ау!"

По холмам, по лесам, над долиной

Птицы севера вьются, кричат,

Разом слышны - напев соловьиный

И нестройные писки галчат,

Грохот тройки, скрипенье подводы,

Крик лягушек, жужжание ос,

Треск кобылок,- в просторе свободы

Всё в гармонию жизни слилось...

 

Я наслушался шума инова...

Оглушенный, подавленный им,

Мать-природа! иду к тебе снова

Со всегдашним желаньем моим -

Заглуши эту музыку злобы!

Чтоб душа ощутила покой

И прозревшее око могло бы

Насладиться твоей красотой.

 

 

В ДОРОГЕ

 

- Скучно? скучно!.. Ямщик удалой,

Разгони чем-нибудь мою скуку!

Песню, что ли, приятель, запой

Про рекрутский набор и разлуку;

Небылицей какой посмеши

Или, что ты видал, расскажи,-

Буду, братец, за все благодарен.

 

"Самому мне невесело, барин:

Сокрушила злодейка жена!..

Слышь ты, смолоду, сударь, она

В барском доме была учена

Вместе с барышней разным наукам,

Понимаешь-ста, шить и вязать,

На варгане играть1 и читать -

Всем дворянским манерам и штукам.

Одевалась не то, что у нас

На селе сарафанницы наши,

А, примерно представить, в атлас;

Ела вдоволь и меду и каши.

Вид вальяжный2 имела такой,

Хоть бы барыне, слышь ты, природной,

И не то что наш брат крепостной,

Тоись, сватался к ней благородный

(Слышь, учитель-ста врезамшись был,

Баит кучер, Иваныч Торопка),-

Да, знать, счастья ей бог не судил:

Не нужна-ста в дворянстве холопка!

Вышла замуж господская дочь,

Да и в Питер... А справивши свадьбу,

Сам-ат, слышь ты, вернулся в усадьбу,

Захворал и на Троицу в ночь

Отдал богу господскую душу,

Сиротинкой оставивши Грушу...

Через месяц приехал зятек -

Перебрал по ревизии души3

И с запашки ссадил на оброк,

А потом добрался и до Груши.

Знать, она согрубила ему

В чем-нибудь али напросто тесно

Вместе жить показалось в дому,

Понимаешь-ста, нам неизвестно,-

Воротил он ее на село -

Знай-де место свое ты, мужичка!

Взвыла девка - крутенько пришло:

Белоручка, вишь ты, белоличка!

 

Как на грех, девятнадцатый год

Мне в ту пору случись... посадили

На тягло4 - да на ней и женили...

Тоись, сколько я нажил хлопот!

Вид такой, понимаешь, суровый...

Ни косить, ни ходить за коровой!..

Грех сказать, чтоб ленива была,

Да, вишь, дело в руках не спорилось!

Как дрова или воду несла,

Как на барщину шла - становилось

Инда5 жалко подчас... да куды!-

Не утешишь ее и обновкой:

То натерли ей ногу коты6,

То, слышь, ей в сарафане неловко.

При чужих и туда и сюда,

А украдкой ревет, как шальная...

Погубили ее господа,

А была бы бабенка лихая!

 

На какой-то патрет все глядит

Да читает какую-то книжку...

Инда страх меня, слышь ты, щемит,

Что погубит она и сынишку:

Учит грамоте, моет, стрижет,

Словно барченка, каждый день чешет,

Бить не бьет - бить и мне не дает...

Да недолго пострела потешит!

Слышь, как щепка худа и бледна,

Ходит, тоись, совсем через силу,

В день двух ложек не съест толокна -

Чай, свалим через месяц в могилу...

А с чего?.. Видит бог, не томил

Я ее безустанной работой...

Одевал и кормил, без пути не бранил,

Уважал, тоись, вот как, с охотой...

А, слышь, бить - так почти не бивал,

Разве только под пьяную руку..."

 

- Ну, довольно, ямщик! Разогнал

Ты мою неотвязную скуку!..

 

 

*

В полном разгаре страда деревенская...

Доля ты!- русская долюшка женская!

   Вряд ли труднее сыскать.

 

Не мудрено, что ты вянешь до времени,

Всевыносящего русского племени

   Многострадальная мать!

 

Зной нестерпимый: равнина безлесная,

Нивы, покосы да ширь поднебесная -

   Солнце нещадно палит.

 

Бедная баба из сил выбивается,

Столб насекомых над ней колыхается,

   Жалит, щекочет, жужжит!

 

Приподнимая косулю тяжелую,

Баба порезала ноженьку голую -

   Некогда кровь унимать!

 

Слышится крик у соседней полосыньки,

Баба туда - растрепалися косыньки,-

   Надо ребенка качать!

 

Что же ты стала над ним в отупении?

Пой ему песню о вечном терпении,

   Пой, терпеливая мать!..

 

Слезы ли, пот ли у ней над ресницею,

   Право, сказать мудрено.

В жбан этот, заткнутый грязной тряпицею,

   Канут они - всё равно!

 

Вот она губы свои опаленные

   Жадно подносит к краям...

Вкусны ли, милая, слезы соленые

   С кислым кваском пополам?..

 

 

*

В столицах шум, гремят витии,

Кипит словесная война,

А там, во глубине России,-

Там вековая тишина.

Лишь ветер не дает покою

Вершинам придорожных ив,

И выгибаются дугою,

Целуясь с матерью землею,

Колосья бесконечных нив...

 

 

ВЛАС

 

В армяке с открытым воротом,

С обнаженной головой,

Медленно проходит городом

Дядя Влас - старик седой.

 

На груди икона медная:

Просит он на божий храм,-

Весь в веригах, обувь бедная,

На щеке глубокий шрам;

 

Да с железным наконешником

Палка длинная в руке...

Говорят, великим грешником

Был он прежде. В мужике

 

Бога не было; побоями

В гроб жену свою вогнал;

Промышляющих разбоями,

Конокрадов укрывал;

 

У всего соседства бедного

Скупит хлеб, а в черный год

Не поверит гроша медного,

Втрое с нищего сдерет!

 

Брал с родного, брал с убогого,

Слыл кащеем-мужиком;

Нрава был крутого, строгого...

Наконец и грянул гром!

 

Власу худо; кличет знахаря -

Да поможешь ли тому,

Кто снимал рубашку с пахаря,

Крал у нищего суму?

 

Только пуще всё неможется.

Год прошел - а Влас лежит,

И построить церковь божится,

Если смерти избежит.

 

Говорят, ему видение

Всё мерещилось в бреду:

Видел света преставление,

Видел грешников в аду;

 

Мучат бесы их проворные,

Жалит ведьма-егоза.

Ефиопы - видом черные

И как углие глаза,

 

Крокодилы, змии, скорпии

Припекают, режут, жгут...

Воют грешники в прискорбии,

Цепи ржавые грызут.

 

Гром глушит их вечным грохотом,

Удушает лютый смрад,

И кружит над ними с хохотом

Черный тигр-шестокрылат.

 

Те на длинный шест нанизаны,

Те горячий лижут пол...

Там, на хартиях написаны,

Влас грехи свои прочел...

 

Влас увидел тьму кромешную

И последний дал обет...

Внял господь - и душу грешную

Воротил на вольный свет.

 

Роздал Влас свое имение,

Сам остался бос и гол

И сбирать на построение

Храма божьего пошел.

 

С той поры мужик скитается

Вот уж скоро тридцать лет,

Подаянием питается -

Строго держит свой обет.

 

Сила вся души великая

В дело божие ушла,

Словно сроду жадность дикая

Непричастна ей была...

 

Полон скорбью неутешною,

Смуглолиц, высок и прям,

Ходит он стопой неспешною

По селеньям, городам.

 

Нет ему пути далекого:

Был у матушки Москвы,

И у Каспия широкого,

И у царственной Невы.

 

Ходит с образом и с книгою,

Сам с собой всё говорит

И железною веригою

Тихо на ходу звенит.

 

Ходит в зимушку студеную,

Ходит в летние жары,

Вызывая Русь крещеную

На посильные дары,-

 

И дают, дают прохожие...

Так из лепты трудовой

Вырастают храмы божии

По лицу земли родной...

 

 

ЗА ГОРОДОМ

 

"Смешно! нас веселит ручей, вдали журчащий,

И этот темный дуб, таинственно-шумящий;

Нас тешит песнею задумчивой своей,

Как праздных юношей, вечерний соловей;

Далекий свод небес, усеянный звездами,

Нам кажется, простерт с любовию над нами;

Любуясь месяцем, оглядывая даль,

Мы чувствуем в душе ту тихую печаль,

Что слаще радости... Откуда чувства эти?

Чем так довольны мы?.. Ведь мы уже не дети!

Ужель поденный труд наклонности к мечтам

Еще в нас не убил?.. И нам ли, беднякам,

На отвлеченные природой наслажденья

Свободы краткие истрачивать мгновенья?"

 

- Э! полно рассуждать! искать всему причин!

Деревня согнала с души давнишний сплин.

Забыта тяжкая, гнетущая работа,

Докучной бедности бессменная забота -

И сердцу весело... И лучше поскорей

Судьбе воздать хвалу, что в нищете своей,

Лишенные даров довольства и свободы,

Мы живо чувствуем сокровища природы,

Которых сильные и сытые земли

Отнять у бедняков голодных не могли...

 

 

ЗАБЫТАЯ ДЕРЕВНЯ

 

1

 

У бурмистра Власа бабушка Ненила

Починить избенку лесу попросила.

Отвечал: нет лесу, и не жди - не будет!"

"Вот приедет барин - барин нас рассудит,

Барин сам увидит, что плоха избушка,

И велит дать лесу",- думает старушка.

 

2

 

Кто-то по соседству, лихоимец жадный,

У крестьян землицы косячок изрядный

Оттягал, отрезал плутовским манером.

"Вот приедет барин: будет землемерам!-

Думают крестьяне.- Скажет барин слово -

И землицу нашу отдадут нам снова".

 

3

 

Полюбил Наташу хлебопашец вольный,

Да перечит девке немец сердобольный,

Главный управитель. "Погодим, Игнаша,

Вот приедет барин!" - говорит Наташа.

Малые, большие - дело чуть за спором -

"Вот приедет барин!" - повторяют хором...

 

4

 

Умерла Ненила; на чужой землице

У соседа-плута - урожай сторицей;

Прежние парнишки ходят бородаты;

Хлебопашец вольный угодил в солдаты,

И сама Наташа свадьбой уж не бредит...

Барина всё нету... барин всё не едет!

 

5

 

Наконец однажды середи дороги

Шестернею цугом1 показались дроги:

На дрогах высокий гроб стоит дубовый,

А в гробу-то барин; а за гробом - новый.

Старого отпели, новый слезы вытер,

Сел в свою карету - и уехал в Питер.

 

 

КРЕСТЬЯНСКИЕ ДЕТИ

Опять я в деревне. Хожу на охоту,

Пишу мои вирши — живется легко.

Вчера, утомленный ходьбой по болоту,

Забрел я в сарай и заснул глубоко.

Проснулся: в широкие щели сарая

Глядятся веселого солнца лучи.

Воркует голубка; над крышей летал,

   Кричат молодые грачи;

Летит и другая какая-то птица —

По тени узнал я ворону как раз;

Чу! шепот какой-то... а вот вереница

   Вдоль щели внимательных глаз!

Всё серые, карие, синие глазки —

   Смешались, как в поле цветы.

В них столько покоя, свободы и ласки,

   В них столько святой доброты!

Я детского глаза люблю выраженье,

   Его я узнаю всегда.

Я замер: коснулось души умиленье...

   Чу! шепот опять!

 

      П е р в ы й  г о л о с

 

                  Борода!

 

      В т о р о й

 

А барин, сказали!..

 

      Т р е т и й

 

              Потише вы, черти!

 

      В т о р о й

 

У бар бороды не бывает — усы.

 

      П е р в ы й

 

А ноги-то длинные, словно как жерди.

 

      Ч е т в е р т ы й

 

А вона на шапке, гляди-тко,— часы!

 

      П я т ы й

 

Ай, важная штука!

 

      Ш е с т о й

 

              И цепь золотая...

 

      С е д ь м о й

 

Чай, дорого стоит?

 

      В о с ь м о й

 

                  Как солнце горит!

 

      Д е в я т ы й

 

А вона собака — большая, большая!

   Вода с языка-то бежит.

 

      П я т ы й

 

Ружье! погляди-тко: стволина двойная,

Замочки резные...

 

      Т р е т и й

      (с испугом)

 

                   Глядит!

 

      Ч е т в е р т ы й

 

Молчи, ничего! постоим еще, Гриша!

 

      Т р е т и й

 

Прибьет...

 

      _______________

 

   Испугались шпионы мои

И кинулись прочь: человека заслыша,

Так стаей с мякины летят воробьи.

Затих я, прищурился — снова явились,

   Глазенки мелькают в щели.

Что было со мною — всему подивились

   И мой приговор изрекли:

— Такому-то гусю уж что за охота!

   Лежал бы себе на печи!

И видно не барин: как ехал с болота,

Так рядом с Гаврилой...— «Услышит, молчи!»

      _______________

 

О милые плуты! Кто часто их видел,

Тот, верю я, любит крестьянских детей;

Но если бы даже ты их ненавидел,

Читатель, как «низкого рода людей»,—

Я все-таки должен сознаться открыто,

   Что часто завидую им:

В их жизни так много поэзии слито,

Как дай Бог балованным деткам твоим.

Счастливый народ! Ни науки, ни неги

   Не ведают в детстве они.

Я делывал с ними грибные набеги:

Раскапывал листья, обшаривал пни,

Старался приметить грибное местечко,

А утром не мог ни за что отыскать.

«Взгляни-ка, Савося, какое колечко!»

Мы оба нагнулись, да разом и хвать

Змею! Я подпрыгнул: ужалила больно!

Савося хохочет: «Попался спроста!»

Зато мы потом их губили довольно

И клали рядком на перилы моста.

Должно быть, за подвиги славы мы ждали.

У нас же дорога большая была:

Рабочего звания люди сновали

      По ней без числа.

   Копатель канав вологжанин,

   Лудильщик, портной, шерстобит,

   А то в монастырь горожанин

   Под праздник молиться катит.

Под наши густые старинные вязы

На отдых тянуло усталых людей.

Ребята обступят: начнутся рассказы

Про Киев, про турку, про чудных зверей.

Иной подгуляет, так только держися

Начнет с Волочка, до Казани дойдет'

Чухну передразнит, мордву, черемиса,

И сказкой потешит, и притчу ввернет:

«Прощайте, ребята! Старайтесь найпаче

На Господа Бога во всем потрафлять:

У нас был Вавило, жил всех побогаче,

Да вздумал однажды на Бога роптать,—

С тех пор захудал, разорился Вавило,

Нет меду со пчел, урожаю с земли,

И только в одном ему счастие было,

Что волосы из носу шибко росли...»

Рабочий расставит, разложит снаряды —

Рубанки, подпилки, долота, ножи:

«Гляди, чертенята!» А дети и рады,

Как пилишь, как лудишь — им все покажи.

Прохожий заснет под свои прибаутки,

Ребята за дело — пилить и строгать!

Иступят пилу — не наточишь и в сутки!

Сломают бурав — и с испугу бежать.

Случалось, тут целые дни пролетали,—

Что новый прохожий, то новый рассказ...

 

Ух, жарко!.. До полдня грибы собирали.

Вот из лесу вышли — навстречу как раз

Синеющей лентой, извилистой, длинной,

Река луговая; спрыгнули гурьбой,

И русых головок над речкой пустынной

Что белых грибов на полянке лесной!

Река огласилась и смехом и воем:

Тут драка — не драка, игра — не игра...

А солнце палит их полуденным зноем.

— Домой, ребятишки! обедать пора.—

Вернулись. У каждого полно лукошко,

А сколько рассказов! Попался косой,

Поймали ежа, заблудились немножко

И видели волка... у, страшный какой!

Ежу предлагают и мух, и козявок,

Корней молочко ему отдал свое —

Не пьет! отступились...

 

                    Кто ловит пиявок

На лаве, где матка колотит белье,

Кто нянчит сестренку, двухлетнюю Глашку,

Кто тащит на пожню ведерко кваску,

А тот, подвязавши под горло рубашку,

Таинственно что-то чертит по песку;

Та в лужу забилась, а эта с обновой:

   Сплела себе славный венок,

Всё беленький, желтенький, бледно-лиловый

Да изредка красный цветок.

Те спят на припеке, те пляшут вприсядку.

Вот девочка ловит лукошком лошадку —

Поймала, вскочила и едет на ней.

И ей ли, под солнечным зноем рожденной

И в фартуке с поля домой принесенной,

Бояться смиренной лошадки своей?..

 

Грибная пора отойти не успела,

Гляди — уж чернехоньки губы у всех,

Набили оскому: черница поспела!

А там и малина, брусника, орех!

Ребяческий крик, повторяемый эхом,

С утра и до ночи гремит по лесам.

Испугана пеньем, ауканьем, смехом,

Взлетит ли тетеря, закокав птенцам,

Зайчонок ли вскочит — содом, суматоха!

Вот старый глухарь с облинялым крылом

В кусту завозился... ну, бедному плохо!

Живого в деревню тащат с торжеством...

 

— Довольно, Ванюша! гулял ты немало,

Пора за работу, родной!—

Но даже и труд обернется сначала

К Ванюше нарядной своей стороной:

Он видит, как поле отец удобряет,

Как в рыхлую землю бросает зерно,

Как поле потом зеленеть начинает,

Как колос растет, наливает зерно;

Готовую жатву подрежут серпами,

В снопы перевяжут, на ригу свезут,

Просушат, колотят-колотят цепами,

На мельнице смелют и хлеб испекут.

Отведает свежего хлебца ребенок

И в поле охотней бежит за отцом.

Навьют ли сенца: «Полезай, постреленок!»

Ванюша в деревню въезжает царем...

 

Однако же зависть в дворянском дитяти

   Посеять нам было бы жаль.

Итак, обернуть мы обязаны кстати

   Другой стороною медаль.

Положим, крестьянский ребенок свободно

   Растет, не учась ничему,

Но вырастет он, если Богу угодно,

А сгибнуть ничто не мешает ему.

Положим, он знает лесные дорожки,

Гарцует верхом, не боится воды,

Зато беспощадно едят его мошки,

Зато ему рано знакомы труды...

 

Однажды, в студеную зимнюю пору,

Я из лесу вышел; был сильный мороз.

Гляжу, поднимается медленно в гору

Лошадка, везущая хворосту воз.

И, шествуя важно, в спокойствии чинном,

Лошадку ведет под уздцы мужичок

В больших сапогах, в полушубке овчинном,

В больших рукавицах... а сам с ноготок!

— Здорово, парнище!— «Ступай себе мимо!»

— Уж больно ты грозен, как я погляжу!

Откуда дровишки?— «Из лесу, вестимо;

Отец, слышишь, рубит, а я отвожу».

(В лесу раздавался топор дровосека.)

— А что, у отца-то большая семья?

«Семья-то большая, да два человека

Всего мужиков-то: отец мой да я...»

— Так вон оно что! А как звать тебя?— «Власом».

— А кой тебе годик?— «Шестой миновал...

Ну, мертвая!» — крикнул малюточка басом,

Рванул под уздцы и быстрей зашагал.

На эту картину так солнце светило,

Ребенок был так уморительно мал,

Как будто все это картонное было,

Как будто бы в детский театр я попал!

Но мальчик был мальчик живой, настоящий,

И дровни, и хворост, и пегонький конь,

И снег, до окошек деревни лежащий,

И зимнего солнца холодный огонь —

Все, все настоящее русское было,

С клеймом нелюдимой, мертвящей зимы,

Что русской душе так мучительно мило,

Что русские мысли вселяет в умы,

Те честные мысли, которым нет воли,

Которым нет смерти — дави не дави,

В которых так много и злобы и боли,

В которых так много любви!

 

   Играйте же, дети! Растите на воле!

На то вам и красное детство дано,

Чтоб вечно любить это скудное поле,

Чтоб вечно вам милым казалось оно.

Храните свое вековое наследство,

   Любите свой хлеб трудовой —

И пусть обаянье поэзии детства

Проводит вас в недра землицы родной!..

      _______________

 

Теперь нам пора возвратиться к началу.

Заметив, что стали ребята смелей,—

«Эй, воры идут!— закричал я Фингалу:—

Украдут, украдут! Ну, прячь поскорей!»

Фингалушка скорчил серьезную мину,

Под сено пожитки мои закопал,

С особым стараньем припрятал дичину,

У ног моих лег — и сердито рычал.

Обширная область собачьей науки

Ему в совершенстве знакома была;

Он начал такие выкидывать штуки,

Что публика с места сойти не могла.

Дивятся, хохочут! Уж тут не до страха!

Командуют сами!— «Фингалка, умри!»

— Не засти, Сергей! Не толкайся, Кузяха,—

«Смотри — умирает — смотри!»

Я сам наслаждался, валяясь на сене,

Их шумным весельем. Вдруг стало темно

В сарае: так быстро темнеет на сцене,

Когда разразиться грозе суждено.

И точно: удар прогремел над сараем,

В сарай полилась дождевая река,

Актер залился оглушительным лаем,

   А зрители дали стречка!

Широкая дверь отперлась, заскрипела,

Ударилась в стену, опять заперлась.

Я выглянул: темная туча висела

   Над нашим театром как раз.

Под крупным дождем ребятишки бежали

   Босые к деревне своей...

Мы с верным Фингалом грозу переждали

   И вышли искать дупелей.

 

 

КУМУШКИ

 

Тёмен вернулся с кладбища Трофим;

Малые детки вернулися с ним,

 

Сын да девочка. Домой-то без матушки

Горько вернуться: дорогой ребятушки

 

Ревма-ревели; а тятька молчал.

Дома порылся, кубарь отыскал:

 

«Нате, ребята!— играйте, сердечные!»

И улыбнулися дети беспечные,

 

Жжжж-жи! запустили кубарь у ворот...

Кто ни проходит — жалеет сирот:

 

«Нет у вас матушки!» — молвила Марьюшка.

«Нету родимой!» — прибавила Дарьюшка.

 

Дети широко раскрыли глаза,

Стихли. У Маши блеснула слеза...

 

«Как теперь будете жить, сиротиночки!» —

И у Гришутки блеснули слезиночки.

 

«Кто-то вас будет ласкать-баловать?» —

Навзрыд заплакали дети опять.

 

«Полно, не плачьте!» — сказала Протасьевна,

«Уж не воротишь,— прибавила Власьевна.—

 

Грешную душеньку боженька взял,

Кости в могилушку поп закопал,

 

То-то, чай, холодно, страшно в могилушке?

Ну же, не плачьте! родные вы, милушки!..»

 

Пуще расплакались дети. Трофим

Крики услышал и выбежал к ним,

 

Стал унимать как умел, а соседушки

Ну помогать ему: «Полноте, детушки!

 

Что уж тут плакать? Пора привыкать

К доле сиротской; забудьте вы мать:

 

Спели церковники память ей вечную,

Чай, уж теперь ее гложет, сердечную,

 

Червь подземельный!..» Трофим поскорей

На руки взял — да в избенку детей!

 

Целую ночь проревели ребятушки:

«Нет у нас матушки! нет у нас матушки!

 

Матушку на небо боженька взял!»

Целую ночь с ними тятька не спал,

 

У самого расходилися думушки...

Ну, удружили досужие кумушки!

 

 

МАТЬ

 

Она была исполнена печали,

И между тем, как шумны и резвы

Три отрока вокруг нее играли,

Ее уста задумчиво шептали:

"Несчастные! зачем родились вы?

Пойдете вы дорогою прямою

И вам судьбы своей не избежать!"

Не омрачай веселья их тоскою,

Не плачь над ними, мученица-мать!

Но говори им с молодости ранней:

Есть времена, есть целые века,

В которые нет ничего желанней,

Прекраснее - тернового венка...

 

 

МАША

 

Белый день занялся над столицей,

Сладко спит молодая жена,

Только труженик муж бледнолицый

Не ложится - ему не до сна!

 

Завтра Маше подруга покажет

Дорогой и красивый наряд...

Ничего ему Маша не скажет,

Только взглянет... убийственный взгляд!

 

В ней одной его жизни отрада,

Так пускай в нем не видит врага:

Два таких он ей купит наряда.

А столичная жизнь дорога!

 

Есть, конечно, прекрасное средство:

Под рукою казенный сундук;

Но испорчен он был с малолетства

Изученьем опасных наук.

 

Человек он был новой породы:

Исключительно честь понимал,

И безгрешные даже доходы

Называл воровством, либерал!

 

Лучше жить бы хотел он попроще,

Не франтить, не тянуться бы в свет,-

Да обидно покажется теще,

Да осудит богатый сосед!

 

Все бы вздор... только с Машей не сладишь,

Не втолкуешь - глупа, молода!

Скажет: "Так за любовь мою платишь!"

Нет! упреки тошнее труда!

 

И кипит-поспевает работа,

И болит-надрывается грудь...

Наконец наступила суббота:

Вот и праздник - пора отдохнуть!

 

Он лелеет красавицу Машу,

Выпив полную чашу труда,

Наслаждения полную чашу

Жадно пьет... и он счастлив тогда!

 

Если дни его полны печали,

То минуты порой хороши,

Но и самая радость едва ли

Не вредна для усталой души.

 

Скоро в гроб его Маша уложит,

Проклянет свой сиротский удел,

И - бедняжка!- ума не приложит:

Отчего он так быстро сгорел?

 

 

МОЛЕБЕН

Холодно, голодно в нашем селении.

Утро печальное - сырость, туман,

Колокол глухо гудит в отдалении,

     В церковь зовет прихожан.

Что-то суровое, строгое, властное

     Слышится в звоне глухом,

В церкви провел я то утро ненастное

     И не забуду о нем.

Всё население, старо и молодо,

     С плачем поклоны кладет,

О прекращении лютого голода

     Молится жарко народ.

Редко я в нем настроение строже

     И сокрушенней видал!

"Милуй народ и друзей его, боже!-

     Сам я невольно шептал.-

Внемли моление наше сердечное

     О послуживших ему,

Об осужденных в изгнание вечное,

     О заточенных в тюрьму,

О претерпевших борьбу многолетнюю

     И устоявших в борьбе,

Слышавших рабскую песню последнюю,

     Молимся, боже, тебе".

 

 

МОРОЗ, КРАСНЫЙ НОС

 

 

Алексей ЖЕМЧУЖНИКОВ

 

НА РОДИНЕ

 

Опять пустынно и убого;

Опять родимые места...

Большая пыльная дорога

И полосатая верста!

 

И нивы вплоть до небосклона,

Вокруг селений, где живет

Всё так же, как во время оно,

Под страхом голода народ;

 

И все поющие на воле

Жильцы лесов родной земли —

Кукушки, иволги; а в поле —

Перепела, коростели;

 

И трели, что в небесном своде

На землю жаворонки льют...

Повсюду гимн звучит природе,

И лишь ночных своих мелодий

Ей соловьи уж не поют.

 

Я опоздал к поре весенней,

К мольбам любовным соловья,

Когда он в хоре песнопений

Поет звучней и вдохновенней,

Чем вся пернатая семья...

 

О, этот вид! О, эти звуки!

О край родной, как ты мне мил!

От долговременной разлуки

Какие радости и муки

В моей душе ты пробудил!..

 

Твоя природа так прелестна;

Она так скромно-хороша!

Но нам, сынам твоим, известно,

Как на твоем просторе тесно

И в узах мучится душа...

 

О край ты мой! Что ж это значит,

Что никакой другой народ

Так не тоскует и не плачет,

Так дара жизни не клянет?

 

Шумят леса свободным шумом,

Играют птицы... О, зачем

Лишь воли нет народным думам

И человек угрюм и нем?

 

Понятны мне его недуги

И страсть — все радости свои,

На утомительном досуге,

Искать в бреду и в забытьи.

 

Он дорожит своей находкой,

И лишь начнет сосать тоска —

Уж потянулась к штофу с водкой

Его дрожащая рука.

 

За преступленья и пороки

Его винить я не хочу.

Чуть осветит он мрак глубокий,

Как буйным вихрем рок жестокий

Задует разума свечу...

 

Но те мне, Русь, противны люди,

Те из твоих отборных чад,

Что, колотя в пустые груди,

Всё о любви к тебе кричат.

 

Противно в них соединенье

Гордыни с низостью в борьбе,

И к русским гражданам презренье

С подобострастием к тебе.

 

Противны затхлость их понятий,

Шумиха фразы на лету

И вид их пламенных объятий,

Всегда простертых в пустоту.

 

И отвращения, и злобы

Исполнен к ним я с давних лет.

Они — «повапленные» гробы...

Лишь настоящее прошло бы,

А там — им будущего нет...

 

 

Аполлон МАЙКОВ

 

ЖУРАВЛИ

 

От грустных дум очнувшись, очи

Я подымаю от земли:

В лазури темной к полуночи

Летят станицей журавли.

 

От криков их на небе дальнем

Как будто благовест идет -

Привет лесам патриархальным,

Привет знакомым плесам вод!..

 

Здесь этих вод и лесу вволю,

На нивах сочное зерно...

Чего ж еще? ведь им на долю

Любить и мыслить не дано...

 

 

*

Поле зыблется цветами...

В небе льются света волны...

Вешних жаворонков пенья

Голубые бездны полны.

 

Взор мой тонет в блеске полдня...

Не видать певцов за светом...

Так надежды молодые

Тешат сердце мне приветом...

 

И откуда раздаются

Голоса их, я не знаю...

Но, им внемля, взоры к небу,

Улыбаясь, обращаю.

 

 

ПЕЙЗАЖ

 

Люблю дорожкою лесною,

Не зная сам куда, брести;

Двойной глубокой колеею

Идешь - и нет конца пути...

Кругом пестреет лес зеленый;

Уже румянит осень клены,

А ельник зелен и тенист;-

Осинник желтый бьет тревогу;

Осыпался с березы лист

И, как ковер, устлал дорогу...

Идешь, как будто по водам,-

Нога шумит... а ухо внемлет

Малейший шорох в чаще, там,

Где пышный папоротник дремлет,

А красных мухоморов ряд,

Что карлы сказочные, спят...

Уж солнца луч ложится косо...

Вдали проглянула река...

На тряской мельнице колеса

Уже шумят издалека...

Вот на дорогу выезжает

Тяжелый воз - то промелькнет

На солнце вдруг, то в тень уйдет...

И криком кляче помогает

Старик, а на возу - дитя,

И деда страхом тешит внучка;

А, хвост пушистый опустя,

Вкруг с лаем суетится жучка,

И звонко в сумраке лесном

Веселый лай идет кругом.

 

 

ОСЕНЬ

 

Кроет уж лист золотой

      Влажную землю в лесу...

Смело топчу я ногой

      Вешнюю леса красу.

 

С холоду щеки горят;

      Любо в лесу мне бежать,

Слышать, как сучья трещат,

      Листья ногой загребать!

 

Нет мне здесь прежних утех!

      Лес с себя тайну совлек:

Сорван последний орех,

      Свянул последний цветок;

 

Мох не приподнят, не взрыт

      Грудой кудрявых груздей;

Около пня не висит

      Пурпур брусничных кистей;

 

Долго на листьях, лежит

      Ночи мороз, и сквозь лес

Холодно как-то глядит

      Ясность прозрачных небес...

 

Листья шумят под ногой;

      Смерть стелет жатву свою...

Только я весел душой

      И, как безумный, пою!

 

Знаю, недаром средь мхов

      Ранний подснежник я рвал;

Вплоть до осенних цветов

      Каждый цветок я встречал.

 

Что им сказала душа,

      Что ей сказали они -

Вспомню я, счастьем дыша,

      В зимние ночи и дни!

 

Листья шумят под ногой...

      Смерть стелет жатву свою!

Только я весел душой -

      И, как безумный, пою!

 

 

Иван НИКИТИН

 

ДЕДУШКА

Лысый, с белой бородою,

   Дедушка сидит.

Чашка с хлебом и водою

   Перед ним стоит.

 

Бел как лунь, на лбу морщины,

   С испитым лицом.

Много видел он кручины

   На веку своем.

 

Всё прошло; пропала сила,

   Притупился взгляд;

Смерть в могилу уложила

   Деток и внучат.

 

С ним в избушке закоптелой

   Кот один живет.

Стар и он, и спит день целый,

   С печки не спрыгнет.

 

Старику немного надо:

   Лапти сплесть да сбыть —

Вот и сыт. Его отрада —

   В божий храм ходить.

 

К стенке, около порога,

   Станет там, кряхтя,

И за скорби славит бога,

   Божее дитя.

 

Рад он жить, не прочь в могилу —

   В темный уголок.

Где ты черпал эту силу,

   Бедный мужичок?

 

 

ДЕРЕВЕНСКИЙ БЕДНЯК

 

Мужичка-бедняка

Господь бог наградил:

Душу теплую дал

И умом наделил.

 

Да злодейка нужда,

И глупа и сильна,

Закидала его

Сором, грязью она.

 

Едким дымом в избе,

И курной и сырой,

Выедает глаза,

Душит зимней порой.

 

То работа невмочь,

То расправа и суд

Молодца-силача

В три погибели гнут.

 

Присмирел он, притих,

Речи скупо ведет,

Исподлобья глядит,

Силу в землю кладет.

 

Захирей его конь —

Бедный черт виноват,

Плаксу бабу бранит

И голодных ребят.

 

Пропадай, дескать, всё!..

На печь ляжет ничком,—

Вихорь крышу развей,

С горя всё нипочем!

 

А как крикнут «Пожар!» —

Не зови и не тронь:

За чужое добро

Рад и в дым и в огонь.

 

Коли хмель в голове —

Загуляет душа:

Тут и горе прошло,

Тут и жизнь хороша.

 

На дворе под дождем

Он зипун распахнет,

Про леса и про степь

Да про Волгу поет.

 

Проспался, где упал,—

И притих он опять:

Перед всеми готов

Шапку рваную снять.

 

Схватит немочь — молчит,

Только зубы сожмет;

Скажут: смерть подошла —

Он рукою махнет.

 

 

*

Когда закат прощальными лучами

Спокойных вод озолотит стекло,

И ляжет тень ночная над полями,

И замолчит веселое село,

И на цветах и на траве душистой

Блеснет роса, посланница небес,

И тканью тумана серебристой

Оденется темнокудрявый лес,—

С какою-то отрадой непонятной

На божий мир я в этот час гляжу

И в тишине природы необъятно

Покой уму и сердцу нахожу;

И чужды мне земные впечатленья,

И так светло во глубине души:

Мне кажется, со мной в уединенье

Тогда весь мир беседует в тиши.

 

 

ЛЕС

 

Шуми, шуми, зеленый лес!

Знаком мне шум твой величавый,

И твой покой, и блеск небес

Над головой твоей кудрявой.

 

Я с детства понимать привык

Твое молчание немое

И твой таинственный язык

Как что-то близкое, родное.

 

Как я любил, когда порой,

Краса угрюмая природы,

Ты спорил с сильною грозой

В минуты страшной непогоды,

Когда больших твоих дубов

Вершины темные качались

И сотни разных голосов

В твоей глуши перекликались...

 

Или когда светило дня

На дальнем западе сияло

И ярким пурпуром огня

Твою одежду освещало.

Меж тем в глуши твоих дерев

Была уж ночь, а над тобою

Цепь разноцветных облаков

Тянулась пестрою грядою.

 

И вот я снова прихожу

К тебе с тоской моей бесплодной,

Опять на сумрак твой гляжу

И голос слушаю свободный.

И может быть, в твоей глуши,

Как узник, волей оживленный,

Забуду скорбь моей души

И горечь жизни обыденной.

 

 

РУСЬ

 

Под большим шатром

Голубых небес —

Вижу — даль степей

Зеленеется.

 

И на гранях их,

Выше темных туч,

Цепи гор стоят

Великанами.

 

По степям в моря

Реки катятся,

И лежат пути

Во все стороны.

 

Посмотрю на юг —

Нивы зрелые,

Что камыш густой,

Тихо движутся;

 

Мурава лугов

Ковром стелется,

Виноград в садах

Наливается.

 

Гляну к северу —

Там, в глуши пустынь,

Снег, что белый пух,

Быстро кружится;

 

Подымает грудь

Море синее,

И горами лед

Ходит по морю;

 

И пожар небес

Ярким заревом

Освещает мглу

Непроглядную...

 

Это ты, моя

Русь державная,

Моя родина

Православная!

 

Широко ты, Русь,

По лицу земли

В красе царственной

Развернулася!

 

У тебя ли нет

Поля чистого,

Где б разгул нашла

Воля смелая?

 

У тебя ли нет

Про запас казны,

Для друзей — стола,

Меча — недругу?

 

У тебя ли нет

Богатырских сил,

Старины святой,

Громких подвигов?

 

Перед кем себя

Ты унизила?

Кому в черный день

Низко кланялась?

 

На полях своих,

Под курганами,

Положила ты

Татар полчища.

 

Ты на жизнь и смерть

Вела спор с Литвой

И дала урок

Ляху гордому.

 

И давно ль было,

Когда с Запада

Облегла тебя

Туча темная?

 

Под грозой ее

Леса падали,

Мать сыра-земля

Колебалася,

 

И зловещий дым

От горевших сел

Высоко вставал

Черным облаком!

 

Но лишь кликнул царь

Свой народ на брань —

Вдруг со всех концов

Поднялася Русь.

 

Собрала детей,

Стариков и жен,

Приняла гостей

На кровавый пир.

 

И в глухих степях,

Под сугробами,

Улеглися спать

Гости навеки.

 

Хоронили их

Вьюги снежные,

Бури севера

О них плакали!..

 

И теперь среди

Городов твоих

Муравьем кишит

Православный люд.

 

По седым морям

Из далеких стран

На поклон к тебе

Корабли идут.

 

И поля цветут,

И леса шумят,

И лежат в земле

Груды золота.

 

И во всех концах

Света белого

Про тебя идет

Слава громкая.

 

Уж и есть за что,

Русь могучая,

Полюбить тебя,

Назвать матерью,

 

Стать за честь твою

Против недруга,

За тебя в нужде

Сложить голову!

 

 

Ф.И. ТЮТЧЕВ

 

***

 

Эти бедные селенья,

Эта скудная природа -

Край родной долготерпенья,

Край ты русского народа!

 

Не поймет и не заметит

Гордый взор иноплеменный,

Что сквозит и тайно светит

В наготе твоей смиренной.

 

Удрученный ношей крестной,

Всю тебя, земля родная,

В рабском виде царь небесный

Исходил, благословляя.

 

 

*

Что ты клонишь над водами,

Ива, макушку свою?

И дрожащими листами,

Словно жадными устами,

Ловишь беглую струю?..

 

Хоть томится, хоть трепещет

Каждый лист твой над струей...

Но струя бежит и плещет,

И, на солнце нежась, блещет,

И смеется над тобой...

 

 

*

Чародейкою Зимою

Околдован, лес стоит -

И под снежной бахромою,

Неподвижною, немою,

Чудной жизнью он блестит.

 

И стоит он, околдован,-

Не мертвец и не живой -

Сном волшебным очарован,

Весь опутан, весь окован

Легкой цепью пуховой...

 

Солнце зимнее ли мещет

На него свой луч косой -

В нем ничто не затрепещет,

Он весь вспыхнет и заблещет

Ослепительной красой.

 

 

*

Тихой ночью, поздним летом,

Как на небе звезды рдеют,

Как под сумрачным их светом

Нивы дремлющие зреют...

Усыпительно-безмолвны,

Как блестят в тиши ночной

Золотистые их волны,

Убеленные луной...

 

 

ВЕЧЕР

 

Как тихо веет над долиной

Далекий колокольный звон,

Как шум от стаи журавлиной,-

И в звучных листьях замер он.

 

Как море вешнее в разливе,

Светлея, не колыхнет день,-

И торопливей, молчаливей

Ложится по долине тень.

 

 

А.К. ТОЛСТОЙ

 

БЛАГОВЕСТ

 

Среди дубравы

Блестит крестами

Храм пятиглавый

С колоколами.

 

Их звон призывный

Через могилы

Гудит так дивно

И так уныло!

 

К себе он тянет

Неодолимо,

Зовет и манит

Он в край родимый,

 

В край благодатный,

Забытый мною,-

И, непонятной

Томим тоскою,

 

Молюсь, и каюсь я,

И плачу снова,

И отрекаюсь я

От дела злого;

 

Далеко странствуя

Мечтой чудесною,

Через пространства я

Лечу небесные,

 

И сердце радостно

Дрожит и тает,

 

Пока звон благостный

Не замирает...

 

 

*

Бор сосновый в стране одинокий стоит;

В нем ручей меж деревьев бежит и журчит.

Я люблю тот ручей, я люблю ту страну,

Я люблю в том лесу вспоминать старину.

«Приходи вечерком в бор дремучий тайком,

На зеленом садись берегу ты моем!

Много лет я бегу, рассказать я могу,

Что случилось когда на моем берегу;

Из сокрытой страны я сюда прибежал,

Я чудесного много дорогой узнал!

Когда солнце зайдет, когда месяц взойдет

И звезда средь моих закачается вод,

Приходи ты тайком, ты узнаешь о том,

Что бывает порей здесь в тумане ночном!» —

Так шептал, и журчал, и бежал ручеек;

На ружье опершись, я стоял, одинок,

И лишь говор струи тишину прерывал,

И о прежних я грустно годах вспоминал.

 

 

*

Где гнутся над омутом лозы,

Где летнее солнце печет,

Летают и пляшут стрекозы,

Веселый ведут хоровод.

 

"Дитя, подойди к нам поближе,

Тебя мы научим летать,

Дитя, подойди, подойди же,

Пока не проснулася мать!

 

Под нами трепещут былинки,

Нам так хорошо и тепло,

У нас бирюзовые спинки,

А крылышки точно стекло!

 

Мы песенок знаем так много,

Мы так тебя любим давно -

Смотри, какой берег отлогий,

Какое песчаное дно!"

 

 

*

Запад гаснет в дали бледно-розовой,

Звезды небо усеяли чистое,

Соловей свищет в роще березовой,

И травою запахло душистою.

 

Знаю, что к тебе в думушку вкралося,

Знаю сердца немолчные жалобы,

Не хочу я, чтоб ты притворялася

И к улыбке себя принуждала бы!

 

Твое сердце болит безотрадное,

В нем не светит звезда ни единая -

Плачь свободно, моя ненаглядная,

Пока песня звучит соловьиная,

 

Соловьиная песня унылая,

Что как жалоба катится слезная,

Плачь, душа моя, плачь, моя милая,

Тебя небо лишь слушает звездное!

 

 

*

Земля цвела. В лугу, весной одетом,

Ручей меж трав катился, молчалив;

Был тихий час меж сумраком и светом,

Был легкий сон лесов, полей и нив;

Не оглашал их соловей приветом;

Природу всю широко осенив,

Царил покой; но под безмолвной тенью

Могучих сил мне чуялось движенье.

 

Не шелестя над головой моей,

В прозрачный мрак деревья улетали;

Сквозной узор их молодых ветвей,

Как легкий дым, терялся в горней дали;

Лесной чебер и полевой шалфей,

Блестя росой, в траве благоухали,

И думал я, в померкший глядя свод:

Куда меня так манит и влечет?

 

Проникнут весь блаженством был я новым,

Исполнен весь неведомых мне сил:

Чего в житейском натиске суровом

Не смел я ждать, чего я не просил -

То свершено одним, казалось, словом,

И мнилось мне, что я лечу без крыл,

Перехожу, подъят природой всею,

В один порыв неудержимый с нею!

 

Но трезв был ум, и чужд ему восторг,

Надежды я не знал, ни опасенья...

Кто ж мощно так от них меня отторг?

Кто отрешил от тягости хотенья?

Со злобой дня души постыдный торг

Стал для меня без смысла и значенья,

Для всех тревог бесследно умер я

И ожил вновь в сознанье бытия...

 

Тут пронеслось как в листьях дуновенье,

И как ответ послышалося мне:

Задачи то старинной разрешенье

В таинственном ты видишь полусне!

То творчества с покоем соглашенье,

То мысли пыл в душевной тишине...

Лови же миг, пока к нему ты чуток,-

Меж сном и бденьем краток промежуток!

 

 

*

Колокольчики мои,

  Цветики степные!

Что глядите на меня,

  Тёмно-голубые?

И о чём звените вы

  В день весёлый мая,

Средь некошеной травы

  Головой качая?

 

Конь несёт меня стрелой

  На поле открытом;

Он вас топчет под собой,

  Бьёт своим копытом.

Колокольчики мои,

  Цветики степные!

Не кляните вы меня,

  Тёмно-голубые!

 

Я бы рад вас не топтать,

  Рад промчаться мимо,

Но уздой не удержать

  Бег неукротимый!

Я лечу, лечу стрелой,

  Только пыль взметаю;

Конь несёт меня лихой,-

  А куда? не знаю!

 

Он учёным ездоком

  Не воспитан в холе,

Он с буранами знаком,

  Вырос в чистом поле;

И не блещет как огонь

  Твой чепрак узорный,

Конь мой, конь, славянский конь,

  Дикий, непокорный!

 

Есть нам, конь, с тобой простор!

  Мир забывши тесный,

Мы летим во весь опор

  К цели неизвестной.

Чем окончится наш бег?

  Радостью ль? кручиной?

Знать не может человек -

  Знает бог единый!

 

Упаду ль на солончак

    Умирать от зною?

Или злой киргиз-кайсак,

    С бритой головою,

Молча свой натянет лук,

    Лежа под травою,

И меня догонит вдруг

    Медною стрелою?

 

Иль влетим мы в светлый град

    Со кремлем престольным?

Чудно улицы гудят

    Гулом колокольным,

И на площади народ,

    В шумном ожиданье

Видит: с запада идет

    Светлое посланье.

 

В кунтушах и в чекменях,

    С чубами, с усами,

Гости едут на конях,

    Машут булавами,

Подбочась, за строем строй

    Чинно выступает,

Рукава их за спиной

    Ветер раздувает.

 

И хозяин на крыльцо

    Вышел величавый;

Его светлое лицо

    Блещет новой славой;

Всех его исполнил вид

    И любви и страха,

На челе его горит

    Шапка Мономаха.

 

"Хлеб да соль! И в добрый час!-

    Говорит державный.-

Долго, дети, ждал я вас

    В город православный!"

И они ему в ответ:

    "Наша кровь едина,

И в тебе мы с давних лет

    Чаем господина!"

 

Громче звон колоколов,

    Гусли раздаются,

Гости сели вкруг столов,

    Мед и брага льются,

Шум летит на дальний юг

    К турке и к венгерцу -

И ковшей славянских звук

    Немцам не по сердцу!

 

Гой вы, цветики мои,

    Цветики степные!

Что глядите на меня,

    Темно-голубые?

И о чем грустите вы

    В день веселый мая,

Средь некошеной травы

    Головой качая?

 

 

*

Край ты мой, родимый край!

       Kонский бег на воле,

В небе крик орлиных стай,

       Волчий голос в поле!

 

Гой ты, родина моя!

       Гой ты, бор дремучий!

Свист полночный соловья,

       Ветер, степь да тучи!

 

 

*

На нивы желтые нисходит тишина;

В остывшем воздухе от меркнущих селений,

Дрожа, несется звон. Душа моя полна

Разлукою с тобой и горьких сожалений.

 

И каждый мой упрек я вспоминаю вновь,

И каждое твержу приветливое слово,

Что мог бы я сказать тебе, моя любовь,

Но что внутри себя я схоронил сурово!

 

 

*

Шумит на дворе непогода,

А в доме давно уже спят;

К окошку, вздохнув, подхожу я —

Чуть виден чернеющий сад;

 

На небе так темно, так темно

И звездочки нет ни одной,

А в доме старинном так грустно

Среди непогоды ночной!

 

Дождь бьет, барабаня, по крыше,

Хрустальные люстры дрожат,

За шкапом проворные мыши

В бумажных обоях шумят;

 

Они себе чуют раздолье:

Как скоро хозяин умрет,

Наследник покинет поместье,

Где жил его доблестный род,

 

И дом навсегда запустеет,

Заглохнут ступени травой...

И думать об этом так грустно

Среди непогоды ночной!

 

 

НА ТЯГЕ

 

Сквозит на зареве темнеющих небес

И мелким предо мной рисуется узором

В весенние листы едва одетый лес,

На луг болотистый спускаясь косогором.

И глушь и тишина. Лишь сонные дрозды

Как нехотя свое доканчивают пенье;

От луга всходит пар... Мерцающей звезды

У ног моих в воде явилось отраженье;

Прохладой дунуло, и прошлогодний лист

Зашелестел в дубах... Внезапно легкий свист

Послышался; за ним, отчетисто и внятно,

Стрелку знакомый хрип раздался троекратно,

И вальдшнеп протянул - вне выстрела. Другой

Летит из-за лесу, но длинною дугой

Опушку обогнул и скрылся. Слух и зренье

Мои напряжены, и вот через мгновенье,

Свистя, еще один, в последнем свете дня,

Чертой трепещущей несется на меня.

Дыханье притаив, нагнувшись под осиной,

Я выждал верный миг - вперед на пол-аршина

Я вскинул - огнь блеснул, по лесу грянул гром -

И вальдшнеп падает на землю колесом.

Удара тяжкого далекие раскаты,

Слабея, замерли. Спокойствием объятый,

Вновь дремлет юный лес, и облаком седым

В недвижном воздухе висит ружейный дым.

Вот донеслась еще из дальнего болота

Весенних журавлей ликующая нота -

И стихло все опять - и в глубине ветвей

Жемчужной дробию защелкал соловей.

Но отчего же вдруг, мучительно и странно,

Минувшим на меня повеяло нежданно

И в этих сумерках, и в этой тишине

Упреком горестным оно предстало мне?

Былые радости! Забытые печали!

Зачем в моей душе вы снова прозвучали

И снова предо мной, средь явственного сна,

Мелькнула дней моих погибшая весна?

 

 

*

Уж ты нива моя, нивушка,

Не скосить тебя с маху единого,

Не связать тебя всю во единый сноп!

Уж вы думы мои, думушки,

Не стряхнуть вас разом с плеч долой,

Одной речью-то вас не высказать!

По тебе ль, нива, ветер разгуливал,

Гнул колосья твои до земли,

Зрелые зерна все разметывал!

Широко вы, думы, порассыпались,

Куда пала какая думушка,

Там всходила люта печаль-трава,

Вырастало горе горючее.

 

 

*

Острою секирой ранена береза,

По коре сребристой покатились слезы;

Ты не плачь, береза, бедная, не сетуй!

Рана не смертельна, вылечится к лету,

Будешь красоваться, листьями убрана...

Лишь больное сердце не залечит раны!

 

 

*

Осень. Обсыпается весь наш бедный сад,

Листья пожелтелые по ветру летят;

Лишь вдали красуются, там на дне долин,

Кисти ярко-красные вянущих рябин.

Весело и горестно сердцу моему,

Молча твои рученьки грею я и жму,

В очи тебе глядючи, молча слезы лью,

Не умею высказать, как тебя люблю.

 

 

*

Ой стоги, стоги,

На лугу широком!

Вас не перечесть,

Не окинуть оком!

 

Ой стоги, стоги,

В зеленом болоте,

Стоя на часах,

Что вы стережете?

 

"Добрый человек,

Были мы цветами,-

Покосили нас

Острыми косами!

 

Раскидали нас

Посредине луга,

Раскидали врозь,

Дале друг от друга!

 

От лихих гостей

Нет нам обороны,

На главах у нас

Черные вороны!

 

На главах у нас,

Затмевая звезды,

Галок стая вьет

Поганые гнезда!

 

Ой орел, орел,

Наш отец далекий,

Опустися к нам,

Грозный, светлоокий!

 

Ой орел, орел,

Внемли нашим стонам,

Доле нас срамить

Не давай воронам!

 

Накажи скорей

Их высокомерье,

С неба в них ударь,

Чтоб летели перья,

 

Чтоб летели врозь,

Чтоб в степи широкой

Ветер их разнес

Далеко, далёко!"

 

 

*

Эти бедные селенья,

          Эта скудная природа!

                             Ф. Тютчев

 

Одарив весьма обильно

Нашу землю, царь небесный

Быть богатою и сильной

Повелел ей повсеместно.

 

Но чтоб падали селенья,

Чтобы нивы пустовали -

Нам на то благословенье

Царь небесный дал едва ли!

 

Мы беспечны, мы ленивы,

Все у нас из рук валится,

И к тому ж мы терпеливы -

Этим нечего хвалиться!

 

 

Алексей ПЛЕЩЕЕВ

 

ВЕСНА

 

Опять весной в окно мое пахнуло,

И дышится отрадней и вольней...

В груди тоска гнетущая заснула,

Рой светлых дум идет на смену ей.

 

Сошли снега... Оковы ледяные

Не тяготят сверкающей волны...

И плуга ждут далекие, немые

Поля моей родимой стороны.

 

О, как бы мне из этих комнат душных

Скорей туда хотелось - на простор,

Где нету фраз трескучих и бездушных,

Где не гремит витий продажных хор.

 

В поля! в поля! знакомая природа

К себе красой стыдливою манит...

В поля! там песнь воскресшего народа

Свободная и мощная звучит.

 

 

ВЕСНА

 

Песни жаворонков снова

Зазвенели в вышине.

"Гостья милая, здорово!"-

Говорят они весне.

 

Уже теплее солнце греет,

Стали краше небеса...

Скоро все зазеленеет -

Степи, рощи и леса.

 

Позабудет бедный горе,

Расцветет душой старик...

В каждом сердце, в каждом взоре

Радость вспыхнет хоть на миг.

 

Выйдет пахарь на дорогу,

Взглянет весело вокруг;

Помолясь усердно богу,

Бодро примется за плуг.

 

С кротким сердцем, с верой сильной,

Весь отдастся он трудам,-

И пошлет господь обильный

Урожай его полям!

 

 

Афанасий ФЕТ

 

***

 

В вечер такой золотистый и ясный,

В этом дыханье весны всепобедной

Не поминай мне, о друг мой прекрасный,

Ты о любви нашей робкой и бедной.

 

Дышит земля всем своим ароматом,

Небу разверстая, только вздыхает;

Самое небо с нетленным закатом

В тихом заливе себя повторяет.

 

Что же тут мы или счастие наше?

Как и помыслить о нем не стыдиться?

В блеске, какого нет шире и краше,

Нужно безумствовать — или смириться!

 

 

*

В дымке-невидимке

Выплыл месяц вешний,

Цвет садовый дышит

Яблонью, черешней.

Так и льнет, целуя

Тайно и нескромно.

И тебе не грустно?

И тебе не томно?

 

Истерзался песней

Соловей без розы.

Плачет старый камень,

В пруд роняя слезы.

Уронила косы

Голова невольно.

И тебе не томно?

И тебе не больно?

 

 

В ЛУННОМ СИЯНИИ

 

Выйдем с тобой побродить

       В лунном сиянии!

Долго ли душу томить

       В темном молчании!

 

Пруд как блестящая сталь,

       Травы в рыдании,

Мельница, речка и даль

       В лунном сиянии.

 

Можно ль тужить и не жить

       Нам в обаянии?

Выйдем тихонько бродить

       В лунном сиянии!

 

 

ВЕСЕННИЙ ДОЖДЬ

 

Еще светло перед окном,

В разрывы облак солнце блещет,

И воробей своим крылом,

В песке купаяся, трепещет.

 

А уж от неба до земли,

Качаясь, движется завеса,

И будто в золотой пыли

Стоит за ней опушка леса.

 

Две капли брызнули в стекло,

От лип душистым медом тянет,

И что-то к саду подошло,

По свежим листям барабанит.

 

 

*

Весна и ночь покрыли дол,

Душа бежит во мрак бессонный,

И внятно слышен ей глагол

Стихийной жизни, отрешенной.

 

И неземное бытиё

Свой разговор ведет с душою

И веет прямо на нее

Своею вечною струею.

 

Но вот заря! Бледнеет тень,

Туман волнуется и тает,-

И встретить очевидный день

Душа с восторгом вылетает.

 

 

ВЕСНА НА ДВОРЕ

 

Как дышит грудь свежо и емко -

Слова не выразят ничьи!

Как по оврагам в полдень громко

На пену прядают ручьи!

 

В эфире песнь дрожит и тает.

На глыбе зеленеет рожь -

И голос нежный напевает:

"Еще весну переживешь!"

 

 

*

Ветер злой, ветр крутой в поле

        Заливается.

А сугроб на степной воле

        Завивается.

 

При луне на версте мороз -

        Огонечками.

Про живых ветер весть пронес

        С позвоночками.

 

Под дубовым крестом свистит,

        Раздувается.

Серый заяц степной хрустит,

        Не пугается.

 

 

ВЕЧЕР

 

Прозвучало над ясной рекою,

Прозвенело в померкшем лугу,

Прокатилось над рощей немою,

Засветилось на том берегу.

 

Далеко, в полумраке, луками

Убегает на запад река.

Погорев золотыми каймами,

Разлетелись, как дым, облака.

 

На пригорке то сыро, то жарко,

Вздохи дня есть в дыханье ночном,-

Но зарница уж теплится ярко

Голубым и зеленым огнем.

 

 

*

Влачась в бездействии ленивом

Навстречу осени своей,

Нам с каждым молодым порывом,

Что день, встречаться веселей.

 

Так в летний зной, когда в долины

Съезжают бережно снопы

И в зрелых жатвах круговины

Глубоко врезали серпы,

 

Прорвешь случайно повилику

Нетерпеливою ногой -

И вдруг откроешь землянику,

Красней и слаще, чем весной.

 

 

*

Всю ночь гремел овраг соседний,

Ручей, бурля, бежал к ручью,

Воскресших вод напор последний

Победу разглашал свою.

 

Ты спал. Окно я растворила,

В степи кричали журавли,

И сила думы уносила

За рубежи родной земли,

 

Лететь к безбрежью, бездорожью,

Через леса, через поля,-

А подо мной весенней дрожью

Ходила гулкая земля.

 

Как верить перелетной тени?

К чему мгновенный сей недуг,

Когда ты здесь, мой добрый гений,

Бедами искушенный друг?

 

 

ДЕРЕВНЯ

 

Люблю я приют ваш печальный,

И вечер деревни глухой,

И за летом благовест дальный,

И кровлю, и крест золотой.

 

Люблю я немятого луга

К окну подползающий пар,

И тесного, тихого круга

Не раз долитой самовар.

 

Люблю я на тех посиделках

Старушки чепец и очки;

Люблю на окне на тарелках

Овса золотые злачки;

 

На столике близко к окошку

Корзину с узорным чулком,

И по полу резвую кошку

В прыжках за проворным клубком;

 

И милой, застенчивой внучки

Красивый девичий наряд,

Движение бледненькой ручки

И робко опущенный взгляд;

 

Прощанье смолкающих пташек

И месяца бледный восход,

Дрожанье фарфоровых чашек

И речи замедленный ход;

 

И собственной выдумки сказки,

Прохлады вечерней струю

И вас, любопытные глазки,

Живую награду мою!

 

 

*

Зреет рожь над жаркой нивой,

И от нивы и до нивы

Гонит ветер прихотливый

Золотые переливы.

 

Робко месяц смотрит в очи,

Изумлен, что день не минул,

Но широко в область ночи

День объятия раскинул.

 

Над безбрежной жатвой хлеба

Меж заката и востока

Лишь на миг смежает небо

Огнедышащее око.

 

 

КУКУШКА

 

Пышные гнутся макушки,

Млея в весеннем соку;

Где-то вдали от опушки

Будто бы слышно: ку-ку.

 

Сердце!— вот утро — люби же

Все, чем жило на веку;

Слышится ближе и ближе,

Как золотое,— ку-ку.

 

Или кто вспомнил утраты,

Вешнюю вспомнил тоску?

И раздается трикраты

Ясно и томно: ку-ку.

 

 

*

Ласточки пропали,

А вчера зарей

Всё грачи летали

Да, как сеть, мелькали

Вон над той горой.

 

С вечера все спится,

На дворе темно.

Лист сухой валится,

Ночью ветер злится

Да стучит в окно.

 

Лучше б снег да вьюгу

Встретить грудью рад!

Словно как с испугу

Раскричавшись, к югу

Журавли летят.

 

Выйдешь - поневоле

Тяжело - хоть плачь!

Смотришь - через поле

Перекати-поле

Прыгает, как мяч.

 

 

*

На пажитях немых люблю в мороз трескучий

При свете солнечном я солнца блеск колючий,

Леса под шапками иль в инее седом

Да речку звонкую под темно-синим льдом.

Как любят находить задумчивые взоры

Завеянные рвы, навеянные горы,

Былинки сонные среди нагих полей,

Где холм причудливый, как некий мавзолей,

Изваян полночью,- иль тучи вихрей дальных

На белых берегах и полыньях зеркальных.

 

 

*

На стоге сена ночью южной

Лицом ко тверди я лежал,

И хор светил, живой и дружный,

Кругом раскинувшись, дрожал.

 

Земля, как смутный сон немая,

Безвестно уносилась прочь,

И я, как первый житель рая,

Один в лицо увидел ночь.

 

Я ль несся к бездне полуночной,

Иль сонмы звезд ко мне неслись?

Казалось, будто в длани мощной

Над этой бездной я повис.

 

И с замираньем и смятеньем

Я взором мерил глубину,

В которой с каждым я мгновеньем

Все невозвратнее тону.

 

 

*

Ты видишь, за спиной косцов

Сверкнули косы блеском чистым,

И поздний пар от их котлов

Упитан ужином душистым.

 

Лиловым дымом даль поя,

В сияньи тонет дня светило,

И набежавших туч края

Стеклом горючим окаймило.

 

Уже подрезан, каждый ряд

Цветов лежит пахучей цепью.

Какая тень и аромат

Плывут над меркнущею степью!

 

В душе смиренной уясни

Дыханье ночи непорочной

И до огней зари восточной

Под звездным пологом усни!

 

 

ЦВЕТЫ

 

С полей несется голос стада,

В кустах малиновки звенят,

И с побелевших яблонь сада

Струится сладкий аромат.

 

Цветы глядят с тоской влюбленной,

Безгрешно чисты, как весна,

Роняя с пылью благовонной

Плодов румяных семена.

 

Сестра цветов, подруга розы,

Очами в очи мне взгляни,

Навей живительные грезы

И в сердце песню зарони.

 

 

*

Уж верба вся пушистая

     Раскинулась кругом;

Опять весна душистая

     Повеяла крылом.

 

Станицей тучки носятся,

     Тепло озарены,

И в душу снова просятся

     Пленительные сны.

 

Везде разнообразною

     Картиной занят взгляд,

Шумит толпою праздною

     Народ, чему-то рад...

 

Какой-то тайной жаждою

     Мечта распалена -

И над душою каждою

     Проносится весна.

 

 

*

По ветви нижние леса

В зеленой потонули ржи.

Семьею новой в небеса

Ныряют резвые стрижи.

 

Сильней и слаще с каждым днем

Несется запах медовой

Вдоль нив, лоснящихся кругом

Светло-зеленою волной.

 

И негой истомленных птиц

Смолкают песни по кустам,

И всеобъемлющих зарниц

Мелькают лики по ночам.

 

 

ОСЕНЬЮ

 

Когда сквозная паутина

Разносит нити ясных дней

И под окном у селянина

Далекий благовест слышней,

 

Мы не грустим, пугаясь снова

Дыханья близкого зимы,

А голос лета прожитого

Яснее понимаем мы.

 

 

ОДИНОКИЙ ДУБ

 

Смотри,- синея друг за другом,

Каким широким полукругом

Уходят правнуки твой!

Зачем же тенью благотворной

Всё кружишь ты, старик упорный,

По рубежам родной земли?

 

Когда ж неведомым страданьям,

Когда жестоким испытаньям

Придет медлительный конец?

Иль вечно понапрасну годы

Рукой суровой непогоды

Упрямый щиплют твой венец?

 

И под изрытою корою

Ты полон силой молодою.

Так старый витязь, сверстник твой,

Не остывал душой с годами

Под иззубренною мечами,

Давно заржавленной броней.

 

Всё дальше, дальше с каждым годом

Вокруг тебя незримым ходом

Ползёт простор твоих корней,

И, в их кривые промежутки

Гнездясь, с пригорка незабудки

Глядят смелее в даль степей.

 

Когда же, вод взломав оковы,

Весенний ветр несет в дубровы

Твои поблеклые листы,

С ним вести на простор широкий,

Что жив их пращур одинокий,

Ко внукам посылаешь ты.

 

 

 

 

Используются технологии uCoz