ПОЭЗИЯ РУССКОЙ ДЕРЕВНИ. Век XXI
РОМАН ТОЛСТЫХ
***
Золотая рожь колосится в
поле
Дышится легко здесь душе
на воле
Средь пахучих нив и
колосьев спелых
С небом голубым, в облаках
всем белых
Возмутился дух, очи
увлажнились
На руки со щек слезы
покатились
И припав к земле, что
растит веками
Травы и цветы, овощи с
плодами
Я дрожал всем телом, плача
и рыдая
В муках ожиданья, времени
не зная
Где душа, какою, и когда
возьмется
И хоть раз над полем этим
пронесется?
Будет ли вдыхать ароматы
неба
Иль останки бренные под
землею тела?
А в него вернется ради нив
блаженных
Или затворится в клетях
опаленных?
Думая об этом, на одно
колено
Встал я, и ладонью,
возводимой в небо
На
которой слезы, и земля смешались
Что бы мне, молился, в
вечности воздались
Не дела и мысли, и слова
дурные
А одни лишь эти слезы
полевые…
АЛЕКСЕЙ ДУПЛЯКОВ
Гроза
Гроза раскроила брюхатые
тучи,
И жаждой воды и огня
Сухие поля да поросшие
кручи
Проснулись, о буре моля.
Разодраны сумерки яростной
вспышкой,
Гром чуткую землю потрёс.
Бегут по дороге в деревню
мальчишки,
Да ветер сырой мнёт овёс.
Вот стихнет- и снова суровым раскатом
Расколото небо по край!
Дрожат, подбоченясь, облезлые хаты,
Меж рощами мечется грай.
Притихла деревня, пусты
огороды,
Немы у избёнок окнА,
Лишь видно сквозь них, как
у печек в утробе
Цветут переливы огня.
В углу ль ребятня
собралась возле деда
И слушает, дух затая,
Как мерит шагами
славянское небо
Седой громовержец Илья.
И вот-
робко первые капли- и хлынет
Дождь мощной ревучей
стеной,
Свинцовами крыльями крыши обнимет,
По окнам прольётся струёй!
Вновь высь распаяет
лучистым ударом
Небесный огонь-лиходей,
Всю землю
святя по избАм да амбарам
Божественной плотью своей.
Поминай как звали
Постучались сумерки в
окно,
Стихли за калиткой голоса,
В тишине скрипит веретено,
Что же ты, красавица,
грустна?
Помнишь парня, что тебя
ходил
Ждать-подстерегать у
журавля,
Всё молчал, с тобой не
говорил,
Лишь гляделся в ясные
глаза?
В них он был без памяти
влюблён,
И, наверно, видит до сих
пор;
Звал тебя гулять однажды
он-
"Занята"- ответ
через забор.
Ты ж хотела песен у
крыльца,
По селу гуляющий баян...
Вечером сбегала от отца,
Он сидел один, суров и
пьян.
Ты другим давалась за
гумном,
Он с парнями водку пил с
горла,
Ошивался под твоим окном,
Но однажды- ты была одна-
Парень ворох синих
васильков
В твои руки трепетно
вложил.
"Погоди, шустрить-то, глянь, здоров;
Плохо тебя знаю, подожди..."
Он бродил и ждал, а ты его
Не желала видеть и любить;
Вот уж как полгода утекло,
А он всё не смог тебя
забыть.
"Погоди!"- ты
всё ему твердишь,
Да не ждала пуля у виска.
Что же ты, родимая,
молчишь?
Поминай как звали дурака.
***
Дрожит речная гладь под
летним небом,
Да монастырь белеет на
горе.
Там пахнет свежим сеном,
тёплым хлебом,
Туманы золотятся на заре.
Там колоколен звон взывает
на молитву,
И дым березовый от бань
струится там,
И неба кто-то нежную
палитру
Росою разбавляет по утрам.
Но недалече встал там ныне
Идол:
И день
и ночь горят кругом огни,
И люди сладко смотрят на
корриду,
Да курят благовонные дымы.
О где вы нынче, корни мои
корни!
Вернитесь, заклинаю вас,
ко мне:
Меня страшит во мраке
вставший Молох,
Я не желаю быть в его
костре.
Я жажду вновь увидеть
жизни солнце,
Я вновь хочу вдохнуть
пыльцу цветов,
В румяный вечер приоткрыть
оконце,
Обнять в слезах тебя,
земля отцов.
Вы до меня сквозь бури
дотянитесь,
Сквозь жизни гарь и серый
прах веков;
К душе моей легонько
прикоснитесь-
Откройте покаянье и
любовь!
10.05.04
***
Нынче я так далеко от дома
И иным богдыханам молюсь-
Отчего ж мне до боли
знакомо
Это тихое слово- Русь?
Оттого ль, что мне мамка
читала
Сказки добрые русской
земли,
Или дед мой рассказывал
старый,
Как ходили в Сибирь
казаки?
Оттого ль я к тебе
припадаю,
Что видал, как весной
журавли,
Божий
мир с высоты озирая,
Кличут грустные песни
свои?
Оттого ли тебе мои строки,
Что и нынче я вижу во сне:
У обочины старой дороги
Крест могильный клонится к
земле?
Оттого ли тебя я рисую,
Что я слышал когда-то с
крыльца
Лунной ночью в разгаре
июня
В роще нежную песнь
соловья?
Русь моя! Ты приходишь
неслышно
В дом мой с первым
весенним дождем,
И твой лик
непорочно-пречистый
Отражается в сердце моем.
И бывало, под сводами храма
О спасении Бога моля,
Ставлю свечи за папу и
маму,
И большую одну- за тебя...
23.05.06
Егорий вешний
Хмарь была с утра, вздорно
брызнул дождь-
И опять с небес греет
солнце свет!
Хороши поля, зеленеет
рожь,
И душа чиста, и тревоги
нет.
Гомонят стада на Егорьев день,
За рекой в селе ухнет
колокол,
Мужики бредут с ближних
деревень,
Да кузнец стучит звонким
молотом.
Хороша весна, нынче всяка
тварь,
Всяка быль Христа славит
по миру!
Так придем
ж и мы под святой алтарь
И откинем прочь все
недоброе.
Отряхнись земля ото сна
вконец,
К небесам тянись выше
всходами,
Чтоб по осени поработал
жнец,
Чтоб
амбарам быть нашим полными!
Ты гони, земля, дрему
прочь долой
От казачьих хат до Помория!
Не бывать весне на Руси
Святой
Без кормильца честного
Егория!
Нежить сбросит прочь, мразь копьем попрет-
И в веках его имя
славится!
Ты очнись земля, ты
вставай народ-
Жизни свой черед, все
наладится!...
21.05.06
Ночь на мельнице
Ночь темна перед самым
рассветом,
Я боюсь оступиться во
мгле.
Слышу: в звездной своей
вышине
Вострубил Первый Ангел по свету.
Воск с огарка чадящей
свечи
Каплет на древнерусские
Веды;
Я как-будто кого-нибудь предал,
Тех, что стонут в
бездонной ночи.
Жернова поведут с луговыми
Разговор о судьбе и о
доле,
Крылья мельницы смотрятся
в поле,
От ветров перелетных
слепые.
Сяду, но не посмею достать
Из-за пазухи хлеба
краюшку;
Я, наверно, плохая
игрушка-
Мной никто не желает
играть.
Я для мира и не был
рожден,
Я для всех в чреве матери
умер;
Сам не свой, одичал,
обезумел,
Сатаною самим отомщен!
Пожалей ты хоть, мельница,
нас:
Догорает свеча, и я гасну;
Все что было- то было
напрасно,
Словно репа на Яблочный
Спас.
Привяжу я себя к твоим
крыльям,
И, как только светило
взойдет,
Я отправлюсь на них в
небосвод-
От забвенья, проклятья и
пыли.
28.11.05
Родина
Звезды серпеня
над задремавшей пожнёю
Гужем теплятся в сизой предутренней мгле.
Я к березовой роще
встречаться с зарею
Босиком по лещуге бреду налегке.
Ворот душной рубахи моей
расстегну я,
Как к невесте к той роще, олахарь, бегу,
Я березовый стан, обнимая,
целую,
И горячие слёзы бегут по
нему.
Дремлет роща, лепечет на
ветках ветрило,
Пропаду, и как эха меня не
догнать,
И услышу в груди
необъятные силы,
И руками смогу всю Рассею обнять!
Услыхаю, как бучень в еланке закличет,
И оскому
пьяникою зрелой набью!
Как телок, что под выменем
матери тычет,
Зацелую и горькую нашу
землю.
И за каждую куцую душу
Иуды
Отплачу я своею мальчишей душой,
Чтобы вечно шептали
зеленые губы
Над нерусски-смоляной
моей головой...
3.11.05
ЕЛЕНА СЕМЁНОВА
Колокол
Памяти Б.А. Можаева…
(Стихотворение было написано по прочтении романа
Б.А. Можаева «Мужики и бабы»)
Последний раз надрывно
прогудел
И рухнул – колокол!
Он словно нас на брань
поднять хотел,
Да тянут волоком
Его глумливо по земле
сырой
Через ухабы.
Замолк навеки голос
вечевой.
Лишь плачут бабы…
И все притихли, словно
поминать
Уже готовые
Тех, кому скоро выйдет
убывать
В края суровые,
Чтоб мерзлоту костями там
мостить
На веки вечные…
Убитый колокол, молчание
прости!
Дела заплечные
Теперь гремят. Чума
пришла, чума!
Бои «кулачные».
Осиротели крепкие дома,
Добро расхвачено.
Кто создавал, пахал, тот
получи –
Клеймо позорное!
А лодырь
рукава уж засучил –
Слетелись вороны…
Клокочут тучи галок у
крестов,
И тишь могильная.
И все своих боятся
голосов,
Тоска бессильная.
Святые лики из огня
глядят,
Убийцы тешатся.
И белый храм стоит над
всем, распят –
Скорбь неутешная…
А скоро-скоро – горький
скрип подвод.
Детей осужденных
На гибель слёзы. Низок
небосвод,
И враны
кружатся.
Так наступал он. Страшный
Перелом.
Кровавым молохом.
И прогудел напоследях о
том
Казнённый колокол…
***
Месяц в ветвях заблудился,
Падали звёзды в саду.
Ты мне сегодня приснился.
Знать, как всегда, на
беду.
Птицы весть-благо
разносят,
Вечной всё ждёт новизны -
Чудное многоголосье
Сей тридевятой поры.
Стелют перины нам вишни,
Колокол где-то звонит.
Ты на минутку лишь вышел,
А улетел в Божий скит...
Перекликаются рощи,
Ивы негромко поют,
По небу мчит
гром-извозчик,
Кони копытами бьют.
Плетью взмахнул: неба
полог
Молнией разодрало.
Может, за синим тем долом
Ждёшь ты меня у болот.
Там, где живут берегини...
Я их видала там раз,
Горечью спелой калины
Горечь полня своих глаз.
Ягоды те - колдовские.
Омут - творит чудеса.
Здесь замирают людские
"Мудрости". И
голоса
Мудрость иную расскажут,
Тайны раскроют в свой
срок,
Деве в холщовой рубашке
Царский наденут венок...
Здесь, слёзы вымыв росою,
Встретив поклоном рассвет,
Я возвращалась босою
По дол-ковру
- мураве...
Месяц ты мой ясноокий!
Что же ты так заплутал?
Солнце горит на востоке,
Гром колесницу загнал...
Звёзды повисли на ветвях -
Капли пролитых дождей.
Где-то с молитвой рассвету
Поднялся царь Берендей.
Сказки сплетаются с былью
Часто на стыке времён...
Будто лечу я на крыльях,
Видится мне дивный сон.
Глас колокольный всё гуще.
Пряностью дышит сирень.
Сердце, как ставни, всяк
сущий,
Ты раствори в этот день!
***
И всякий раз прощаюсь
навсегда
Я с каждой пядью, каждою
травинкой,
С дорогою и узкою
тропинкой,
С болотно-мутной
стылостью пруда,
С теченьем электричек
вневременным,
С сестрой-берёзой, что
глядит свой сон,
Клонясь к дороге, с коей в
унисон
Молились в тишине
благословенной,
С цветами клумб и яблоней
шатром,
С крыльцом, плющом от глаз
чужих сокрытым,
Со всем, что век не может
быть забыто,
И с кровом старым и с
родным двором,
И с вереницею
подружек-сосен,
И с каждым домом, камнем и
кустом,
И со следом колен натёртых
пнём,
Молебным пнём... Я уезжаю в осень.
Увидимся ль? Ответь мне
эхом "да",
Мой храм лесной, могучей
шевелюрой
Качни вослед тоскливому
аллюру.
Несутся в расставаниях
года.
Я каждый раз прощаюсь
навсегда...
Васильковая Русь
Колокольчики шепчутся в
поле,
И невесты-ромашки кружат.
Выйду я на родное
приволье:
Развернись веселее, душа!
Мятой, клеверной сдобой и
сеном
Надышусь и в траву упаду,
И ждать первую стану
звезду,
Обнимая руками колена.
Иван-чая нарядные рати,
Расступившись,
меня окружат.
К роднику я спущусь на
закате.
Ивы робко над ним
задрожат.
Напои же водой ключевою,
Чтобы жить мне ещё много
лет,
Чтоб, собрав васильковый
букет,
Вживе встретиться с Русской
зарёю!
Васильковая Русь, край
отрады моей,
Ничего не боюсь в колыбели
твоей.
Душу здесь исцелю, волею
надышусь,
Больше жизни люблю
Васильковую Русь!
Васильковая Русь! Сохрани
свою цветь!
Чтоб вовеки, молюсь, не
узнала ты плеть.
Ты, как церковь, светла.
Даже в рай не стремлюсь!
Лишь бы только жила
Васильковая Русь!
***
Средь широких равнин
Пронесусь на коне
златокудром,
До небесных глубин
Доскачу и нырну в свежесть
утра.
По зерцалу озёр
Я проеду неспешно и тихо
И припомню тот взор,
Что погибельней всякого
лиха…
Но усталых ресниц
Слёзы больше уже не
тревожат.
Вереницею лиц
Память сердца ночами не
гложет.
Я в экстазе не бьюсь,
Доверяя не нервам, а духу.
На рассвете упьюсь
Чистотою молитвенных
звуков!
Конь помчится рысцой,
По колено
в траве утопая.
Будет ветер в лицо
Бить, дурную главу
освежая…
Мимо спящих домов
Пронесусь я, тоску
забывая.
Только пять местных псов
Вслед устало и хрипло
пролают.
Улыбнётся восход
И шагнёт мне приветно
навстречу.
По лучам – вверх, вперёд!
С каждым шагом яснее и
легче.
Только вдруг издали
Меня голос знакомый
окликнет.
То ли отчей земли,
То ли ивы, что у дома
никнет,
То ли самый
родной
Во Вселенной во всей
необъятной!
Незабвенный глас твой! –
И коня разверну я обратно!
Куст сирени
Распускает кудри белые
сирень,
Прислонясь к дощатому забору,
И ложится на лужайку тихо
тень
Ветхого, печального
собора…
Всё как было. Только мы не
те.
Только волосы сирени той
белее.
Дань свою любви и красоте
Отдали мы здесь, не
сожалея…
Поглядишь – избёнки все
стары –
Памятники прошлого
столетья.
Только всё пустыннее
дворы,
И всё реже бегают здесь
дети.
Только поле поросло
быльём,
Как и наши давние
мечтанья.
Лишь сирень благоуханье
льёт,
Навивая вновь
воспоминанья…
Закружила жизнь в своём
горниле,
Век безумный взял большой
оброк,
Крылья нам с тобою
опалили,
И забыли мы родной порог…
Старый храм плющом обвит в
забвенье,
Хладом веет от сих мрачных
стен,
Будто от надежд былых
крушенья,
Разочарований да измен…
Далеко вдали – кресты
погоста.
А вокруг всё отчая земля…
Здесь росли мы весело и
просто,
Колыбелью были нам поля.
Меркнет красота, уходят
люди,
Старый дом порушен, тих и
пуст.
В память наших чувств цвести вновь будет
После нас сирени белый
куст.
***
Как стая розовых фламинго,
Вздымалась юная заря.
Мы наслаждались этим
мигом,
В небесной нежности паря.
Мы наслаждались каждым
словом
И каждым взглядом милых
глаз.
Под неба ласковым покровом
Лишь жаворонок пел для
нас.
И аромат черёмух белых
Нас в этот час с ума
сводил.
Любовь в тон жаворонку
пела,
И нам весь мир был люб и
мил.
От милых уст прикосновенья
Так хочется сильней
любить,
Влюблённых душ соединенье,
Прекрасней может ли что
быть?
Заря, младая как мы сами,
Над нами расстелила шаль,
И облака, стыдливо тая,
Скрывались в голубую даль.
Шептались тонкие берёзы,
Боясь нарушить наш покой,
И оправляли свои косы,
Любуясь нами и собой.
Туманы медленно уплыли,
Растаяли в верхушках крон,
И луг сребряный
обнажили,
И холма – великана склон.
Заря пожаром разгоралась,
Нас старый лес
благословил,
И вся природа просыпалась,
И день великий наступил!
Поездка в деревню…
Горбушка хлеба чёрного,
Пустых бутылок ряд…
Вокруг лишь травы сорные,
Картофь да самосад.
Ах, что за жизнь позорная?
И кто в ней виноват?
В том, что поля не кошены,
В том, что дома заброшены?
В печи – икона чёрная…
Оплавился оклад –
Ребятушки проворные
Подумали, что клад.
Вокруг поля просторные,
Мычанье тощих стад.
А люди пьют да маются…
Как это называется?
Храм: купола оборваны,
На крыше – березняк.
Всё напрочь
разворовано:
Помои да бардак.
И кружат, кружат вороны,
А на душе всё мрак.
А из-под сводов каменных
Один лик смотрит
праведный…
Один – над осквернением –
Не стёрт
рукою злой.
Один – парит над тлением –
Не изгнанный святой…
Как не забиты
временем
Мы все в один покрой,
А всё-таки мы разные,
Хоть часто безобразные…
За церковью дороженька –
Конца ей не сыскать.
Пройти – опухнут ноженьки.
Людей напрасно ждать.
Оставил землю боженька
Худеть да пропадать.
Мелькают избы чёрные,
Пустые, беспризорные…
И взором заколоченным
Глядят уныло вслед,
Как будто озабочены
Тем, что хозяев нет,
Чьи кости истолочены
За 80 лет.
Дороги разворочены,
Домишки раскурочены…
Детишек стайка резвая
Гонялася за мной,
Соседушка нетрезвая
Звала на ужин свой.
А сердце, что зарезано,
И сбит тоскою бой.
Всю ночку проворочилась…
Мерещилось, пророчилось…
До почты перелесками
По тропочке брести.
С опаскою есть веские
Причины здесь идти:
Гадюки дремлют мерзкие
В траве да на пути.
Иду, как обожжённая,
Сто крат остережённая…
А ночью небо звёздное!
А ночью вид такой,
Что настроенье слёзное,
Точно сняло рукой.
И всё, доселе грозное,
Наполнилось красой.
О, самые отрадные
Часы мои закатные!
Выходишь в поле чистое,
Где нет слезливых ив.
И небеса зарнистые
Целят души нарыв.
Ступает ночка мглистая,
Всю горечь заслонив.
И храм восставшим кажется,
И всё-то, всё миражется…
***
Расплескалось алое монисто
Осенью разряженных рябин.
Редко слышны песни
гармониста,
В дымке скрылся журавлиный
клин.
Золотая барыня шагает,
Устилая путь себе ковром,
Светлую
печаль вновь воскрешает
В сердце не стареющем
моём.
Поднимусь по узенькой
дороге
К маленькой часовенке
моей.
Вид её, такой простой и
строгий,
Прячется среди златых
ветвей.
Как шатром укрыли купол
клёны,
Листья их на паперти
лежат.
Кажется, что то сердца влюблённых,
И над ними ветры ворожат.
Смотрит небо искристо-лилово.
Тиш такая,
словно близ погост.
Дверь часами заперта
засовом,
В роще чуть подтренькивает
дрозд.
Мир вокруг светел и
озабочен,
Вся природа – осени
чертог.
Только дремлет, вечно
заколочен,
Дом, в котором жил когда-то
Бог.
Лес наш лучезарный и
игристый
Укрывает церкви наготу.
И рябины алое монисто
Умножает ныне красоту.
Тропки перепутаны лесные,
И сам лес – как
терем-теремок.
В тереме наличники резные
И багрянцем устланный
порог.
Древний дуб, подобный Святогору,
Охраняет день и ночь
покой.
И на всех взирает хладным
взором
Непреступный, грозный
часовой.
И хоть скорбен храм наш
одичалый,
И скосился на бок древний
крест,
Я всегда и верила, и
знала,
Что Господь ходил средь
этих мест…
Деревенские этюды
Этюд 1: Утро
Как сладко в
предрассветной мне дремоте
Лежать в стогу, в амбарной
тишине,
В тот час, когда и солнце
не восходит,
И месяц растворяется во
мгле.
В тот час, когда туманы
над рекою
Клубятся, застилая всё
вокруг,
И серебрится сказочно
росою
Зелёный, свежо выкошенный
луг.
В тот час, когда замолкнет
соловей,
И жаворонка всё ещё не
слышно,
Не слышно стройных ос,
упитанных шмелей
И даже надоевшей за ночь
мыши.
В тот час, когда не гаркает пастух,
И дремлет в стойле час
последний стадо,
Когда на крыше не орёт
петух,
Когда ещё царит кругом
прохлада…
В тот час, когда лишь сена
аромат
Щекочет ноздри сладко и
приятно,
Затих, ветвями сникнув,
старый сад,
Качавшейся сей ночью,
словно пьяный.
В тот час, когда уж близится
рассвет,
И трудно перед ним размежить веки,
Вопрос сам превращается в
ответ,
И всё покоится в томленье
сладкой неги.
Но, вот, блеснул рассвета
робкий луч,
Пропел петух, всё сразу
оживилось,
Из-за туманов, словно
из-за туч,
Стадо на луг торжественно
спустилось!
Этюд 2: День
Пробило полдень, солнце
распалилось,
Течёт неторопливо жизнь
села,
В садах на яблонях плоды
налились,
Последняя ромашка отцвела.
Гудят шмели, и бабочки
порхают,
Пока ещё всё живо и шумно,
А лето быстро-быстро
пролетает,
Так скоротечно удаляется
оно!
Ещё кругом во власти всё
жары,
Соседский пёс едва-едва
пролает
Из глубины родимой конуры.
Но осень где-то рядом уж
витает.
Всё так же светел, ярок
небосвод,
По лугу мерно шествуют
коровы,
Но луг не тот, совсем уже
не тот,
Златым он стал в своём
наряде новом.
В селе всё тихо, тихо как
обычно,
Лишь нежно блеют овцы
вдалеке,
Сосед запел уныло по
привычке,
Стакан початый в бурой сжав руке.
И с важностью земного
властелина,
Кичливостью великосветских дам,
Петух бродил торжественно
и чинно
По грязным, неухоженным
дворам.
Направились к колодцу две
старушки,
О чём-то совещаясь меж
собой,
И две запачканных,
взлохмаченных девчушки
Гонялись, поглощённые игрой.
Пробило полдень. Катится
жизнь мерно.
Ничто не нарушает сельский
быт.
Как уголёк, котёнок
черный, черный
За ходом жизни с крыши
дома бдит…
Этюд 3: Ночь
Тусклым светом луна
озарила,
Просочившись сквозь
мутность окон,
Пять ступеней, скрипящих,
перила,
Лики светлых, скорбящих
икон.
Луч упал на мой стол
запустелый,
За которым когда-то давно
Я писала рукою несмелой,
Озарённая той же луной.
Я писала в душевном
смятенье,
С той доверчивою
простотой,
Жаром чувств и каким-то
томленьем,
Свойственными душе молодой.
О, как были чудесно
невинны
Все мечтанья далёких тех
дней!
Как ярки были счастья
картины
Из бессонных и знойных
ночей!
Неземным и холодным
мерцаньем
Луч луны заглянул мне в
лицо.
Померещилось, что забегает
Чья-то тень второпях на
крыльцо.
И стоит, затаясь, будто призрак,
В свете грустной, холодной
луны.
О, я знаю, что час этот
близок,
Когда снова увидимся мы!
Ни за тем ли сей гость мне явился
В эту лунную-лунную ночь,
Что б сказать, что бы я
торопилась?..
Я не в силах прогнать его
прочь…
Ах, зачем же луна так
светила,
И с надрывом таким ветер
выл?
Ах, зачем заскрипели
перила,
Будто кто-то на лестнице
был?
Может сесть мне за стол
запустелый,
Взять бумагу, и взять
карандаш,
И допеть то, что я не
допела
В беспокойный прошедший
век наш?
Белым светом луна
серебрила
Снег на длинных моих
волосах,
Я писала опять торопливо,
Забывая про горечь и
страх.
Между тем и луна
растворилась
Средь туманов седых. Как
мираж
Тень не званная вслед
удалилась,
Затупился в конец
карандаш…
Деревня СТОЯНЦЫ. 2002
Цикл "Стихи Олеся Огнева"
ОЛЕСЬ
Я беспечен, звонок, лёгок,
весел,
Как из печки уголёк горяч.
Я певец и зим, и светлых
вёсен,
Я бессменный осени
скрипач.
Я в ночи сияю, словно
месяц,
Плавлюсь солнцем... Я села
Боян.
А зовусь, друзья мои, Олесем,
И Огонь - фамилия моя!
***
Я вырос на лоне природы,
Россию впитав с молоком,
Единою плотью с народом,
Единым напевом с рекой.
Я помню, на зорьке сияли
Озёра - зерцала Творца.
И, глядя
в лиловые дали,
Росою смывал сон с лица.
И матушка с тихой улыбкой
По воду спускалась с
крыльца,
Журила меня, но не шибко,
Проказника и сорванца.
И ныне мне кажется, будто
Заря ставен плен
распахнёт,
И матушка с нежностью утра
В светлицу неслышно
войдёт,
Божнице поклонится низко,
Погладит меня по плечу,
И солнечным радостным
брызгам
Навстречу с постели
вскочу!
А мама давно постарела,
И в косах блестит седина.
Но спорится всякое дело,
Но так же прекрасна она.
Приеду,
усталый, под вечер...
А матушка утром без слов
Обнимет тихонько за плечи
И чмокнет в насупленный
лоб.
Так было... А ныне в
квартире
Будильник - рассветный
кошмар.
Асфальт и на том чумном
пире
Похмелья тяжёлый угар.
Сбежать, возвратиться бы к
маме,
Пройтись по траве босиком,
Поделать хоть что-то
руками,
Прожить хоть два дня не
бегом.
Я, мама, приеду, приеду!
Как только, так сразу,
поверь.
Могилку проведаем деда,
Поправим забор твои и дверь.
Даю ныне лишь
телеграмму...
Письма не успею, прости.
Приеду я вскорости, мама...
Ты только чуть-чуть
подожди!
***
Я родился в маленьком
посёлке,
Но теперь, приехавши сюда,
Нахожусь как будто в
самоволке:
Нас давно
"забрили" города.
Маршируем там по
переходам,
Кросс бежим по лужам, чуть
дыша.
Где же ты, та вешняя
свобода,
Где купалась чистая душа?
Всё у нас: антенны, интернеты,
А душа хилее
да пустей.
В городах у нас так мало
света
И так мало искренних
людей.
И хвораем нервами да
сердцем,
Меркнет разум жемчугом в
пыли.
Хочется опять вернуться в
детство,
Надышаться силою земли.
Мать-земля... Спешить в
неё не нужно.
Лишь сыновней грудью к ней
прильнуть.
Коль душа и тело
занедужат,
Так земля поможет.
Как-нибудь.
***
Мы в детстве за девчёнок заступались,
Не думая про шишки и носы.
Как истинные рыцари
сражались
За поруганье Анькиной
косы.
Мы жаловаться старшим не
ходили:
Не даром же родились
мужики!
Своих врагов мы сами
колотили,
И сами получали тумаки.
И мамы наши руки опускали:
"Махно растёт! Сейчас
ремень возьму!" -
И сладкого за шалости
лишали,
Отцы ж ремнём учили нас
уму.
Но выросли. Штаны чисты и
целы.
Их много пар. И к каждым -
свой пиджак.
Уж дети нам устраивают
сцены
И даже пуще пращуров
страшат.
И не дерёмся больше.
Адвокатов
Зовём и строчим жалобы
властям,
Чтоб защитили нас от супостатов,
Что не дают, проклятые, житья!
С одышкою, друг друга
обгоняя,
Даём на лапу, не подъемля
глаз.
Мы дам своих
теперь не защищаем,
А наши дамы защищают
нас...
***
С детства Колька мечтал
стать поэтом
И высокие оды слагать,
Славить кроткие лики
рассвета
И любовные песни писать.
Много лет с той поры
миновало.
Разошлись наши с Колькой
пути.
Вдруг портретом с обложки
журнала
Поглядел... И медаль на
груди!
Славит стройки и Маркса
заветы,
И поэма листков так на
пять...
Для того ли ты, друг, стал
поэтом,
Чтоб начальство бесстыдно
лизать?
И ещё дней бежало теченье.
И, вот, вдруг ни с того,
ни с сего
Под открытым письмом
возмущенья
Среди прочих - глядь - имя его.
А в письме-то - клеветы,
клеветы
Да казёнщина.
Стыдно читать.
Для того ль ты мечтал
стать поэтом,
Чтоб подмётные письма
писать?
Я ж не вырвался в
лауреаты.
Щи варить впору из топора.
Но родные я славлю закаты,
О которых
ты грезил вчера.
Не видать книг и полос
газетных
Мне, в
глубинке осевшем навек.
Только лучше безвестным
поэтом
Жить и слушать песнь леса
и рек,
Чем всемирно известным
клевретом,
Променявшим дар Божий на чек...
***
Я не люблю ни гимнов, ни
гербов,
Высокопарных и казённых
слов,
И гонора и тщетной бахвальбы,
И режущий слух зычный рёв
трубы...
Я лишь в одно, как в
женщину, влюблён:
В мой о России самый
светлый сон!
***
Для друзей мои открыты
двери,
А врагов не ведаю досель.
В этом мире так часты
потери,
Что не стоит множить
недоверьем
Тех, кто навсегда ушёл в
метель.
В этом мире все друг с
другом спорят,
На куски
ломая шар земной.
Только не нуждается в
укоре
Друг, ко мне принёсший
своё горе,
Боль свою холодною зимой.
Для друзей мои открыты
двери.
Истоплю для них пожарче печь.
Распри их на деле лишь
химеры.
И не мне своей их мерить
мерой,
Лучше буду я друзей
беречь.
Лучше стол им праздничный
накрою,
Да спою любимою
свою.
Никому отказа нет в
постое.
И идут в мой дом
друзья-герои,
В жизненном побитые бою.
Для друзей мои открыты
двери:
Без различья цвета и идей.
Здесь нет места только
лицемерью.
Не обижу друга -
недоверьем,
А засовом на двери -
людей.
***
Сквозь волокна облак просинь
Чуть заметная мелькнёт.
По размытым тропам осень
Плакальщицею бредёт.
Небеса в такую пору
Обратились в решето.
Люди прячутся по норам:
Самоварчик да за стол!
Это пушкинское время
Тихой грустью входит в
дверь.
Мне проститься бы со всеми
Да и в Болдино
теперь!
Написать свои романы...
Да смотрю их вместо сны.
А соседи-хулиганы
В пьяном дыме ждут весны.
***
Как идут нашим избам
тулупы!
И деревьям замёршим идут.
А на окнах узор чудно-хрупок
Мастерицы волшебные ткут.
А айда-ка,
дружище, на лыжах!
Саней нет, чтобы их
заложить.
И почувствуешь радость,
что дышешь,
И поймёшь, как же хочется
жить!
Только в эту-то жаркую
стужу
Постигаешь красу бытия!
Словно снегом очистились
души,
Испещрённые в жизни боях.
И трещит печь смеющимся
треском,
И светлы наоконные
фрески...
***
Стонут ели по краям
дороги,
Мчится тройка в снежную
пургу.
Склон крутой, а вслед за
ним - пологий:
Не случиться б на пути
врагу.
Соловьём-разбойником
метели
Дико, жутко свищут на юру.
Боже мой, как хочется
апреля
И капели звонкой поутру!
Ах, добраться только бы до
дома,
На печи, под шубой
прикорнуть,
Водки выпить... Ах, в
груди истома!
Милку шаловливо ущипнуть.
Но, вы, кони! Но! Пошли,
родные!
Нам ли сгинуть в этой
кутерьме?!
Впереди дни вешние, живые!
Не сдадимся ж ныне в плен
зиме!
АЛЕКСАНДР ВОЛКОВ
***
Ушла моя детская радость
Ушла моя детская жизнь
И лишь в голове одна
гадость,
Которой шепчу тихо -
сгинь!
Не бойся, промолвил мне
боже,
Вся гадость мирская уйдёт!
И мы на оливковой ложе
Услышим, как небо споёт.
Затянет обзор облаками,
Везде голубой небосвод.
Я здесь! Я летаю над вами,
И в высь устремляюсь, в
полёт!
Прощай тишина, и гуденье,
Журчанье ручья родника,
Спокойное птичье пенье,
И старого ветра тоска.
5 января 2005 года.
(Мервино)
"У Оки"
(написано в честь одиннадцати лет моего творчества)
В последний раз я вижу
лето.
В последний раз я у Оки.
Но вот и всё - вся песня
спета.
Не бьются волны у реки.
И не видна теперь, как
прежде
Зеркально-чистая вода.
И я живу. Живу в надежде,
Когда растает корка льда.
Прости меня, Ока родная,
Весёлых песен уж не спеть.
Печаль пройдёт - я это
знаю,
Хотя её мне не согреть.
Умрёт душа - душа поэта
Под
бездыханной тишь реки.
В последний раз я вижу
лето.
В последний раз я у Оки.
"Весенняя дума о русской деревне"
Не так давно ушли метели
Теперь весенние капели.
Шумят ручьи и водопады
Летают бабочки по саду
Ожили птицы и козявки
И из-под снега бьются
травки.
Я на лугу сижу, на стуле
И всё смотрю, как две
бабули
Щелкают семечки, судачат
А возле них щенок маячит
И тихо жалобно скулит,
Видать им что-то говорит.
Весной деревня оживает
Собаки ещё
пуще лают
И только снег сошёл едва
ли
Коты и кошки загуляли
Скотину со двора на волю -
Мычанье с ржаньем и по
полю.
А самолёты разлетались!
Как будто бы с цепи
сорвались
И только с цепи отпустили;
По небесам забороздили
И загудели, растрещались -
Видать, зимою застоялись.
Сижу на улице тихонько
Стих за стишком пишу
легонько
Прям на лугу, сижу на стуле
И всё смотрю, как две
бабули
Щелкают семечки, судачат
А возле них щенок маячит.
Мне солнышко глаза
слепляет
И нежно, чуть лишь,
пригревает
И лёгкий ветер в спину
дует
Недалеко наш конь мудрует
И ждёт момента, чтоб опять
Уздечку снять и убежать.
Не так давно ушли метели
Теперь весенние капели.
Все размяукались,
распелись,
Разгагатались, разгуделись
И только снег с лугов
сойдёт
Весь люд сушняк сжигать
начнёт.
Ну а пока, по грязи
клоком,
Опять пойду за сладким
соком
Я в рощу около пруда,
К которой с детства у меня,
Своя, сильнейшая любовь -
Пойду к ней наслаждаться
вновь.
Сижу, курю в ней и мечтаю
И жизнь в ней проще
представляю
И жить охота начинает
И радость всё переполняет
И я покоем наслаждаюсь
В природе молча
растворяюсь.
Возьму я нож. Возьму
бутылки
Протру я ноги об опилки
Опять пойду, опять по
лугу,
Что б вновь увидеть ту
подругу,
Которой рощу называю
Я с ней лишь сладко
отдыхаю!
И все проблемы городские
Они такие здесь мирские!
В деревне+.
Здесь душа богаче!
И деньги мало - чего
значат.
Тут злобы нет, лишь
позитивы
Там нет людей! А здесь вот
- живы!
Ведь, в городах - жизнь за
копейки;
А тут наденут телогрейки+. -
И каждой мелочи уж рады
Душа - главней любой
награды!
Об друга здесь не вытрут
ноги
Здесь не продажны, не
убоги!
Ведь, город - баночка с
"консервом"!
А здесь душа на месте
первом!
Спасибо всем деревням
нашим!
Спасибо дух
что не угашен!
Живёт деревнями страна
А с нею, русская весна.
Б. Шапово,
апрель 2006 года.
"Последний гром весны"
Слышишь гром? Как он
пугает!
Ты лежи, не вылезай!
Это Бог нам Счастье дарит;
Он даёт нам урожай!
Вот, луга нальются сочно,
Будет сладкий травостой.
И все люди - знаю точно,
В счастьях побегут домой!
Ты греми мой гром
последний,
Дай дождя и урожая!
Дай нам свежести весенней
На всю жизнь! И в жизни
рая!
Рязань
В ночь с мая на июнь 2005
года
"Новой встречи с бабулей рад"
Вновь в деревне своей.
Вновь пьяный -
Новой встречи с бабулей
рад.
Завтра лишь, не буди меня
рано,
Как будила лет восемь назад.
Время позднее. Дело к ночи
Спьяну душу мне рвёт
пополам -
Я соскучился бабушка,
очень,
По тебе и родным краям!
А в Рязани, мне словно в
тревогу
Не хватает деревни родной.
Приезжаю сюда, Слава
богу!!!
Приезжаю к тебе, дорогой.
Нет цены моей бабушке! Нету!
Плюнь мне в морду, коль это ложь.
Походи, поищи по свету,
Но такой, как она, не
найдёшь!
Пусть я пьяный, как наш
дедуля,
Что в могиле лежит сейчас.
Мы с тобой, дорогая
бабуля,
Вспомним всё - что бывало
у нас.
Ты всегда мне вторая мама,
И всегда тебя видеть рад.
Нет!!! Буди меня завтра
рано!!!
Как будила лет восемь
назад.
Август 2006
(Б. Шапово)
***
Осень сладострастная
золотом берёз
Ты меня, прекрасная,
довела до слёз.
Будет душу горестью
журавлиный крик
Клён, как в старой
повести, головой поник.
Думы вновь печальные в
голову легли -
Песенки прощальные спели
журавли.
И лишь сосны с елями дарят
изумруд,
С новыми метелями зиму
переждут.
2006
Январская весна
Сегодня небо - голубое!
На небе стайки белых туч.
И солнце, после дней
запоя,
Вновь подарило первый луч!
Сегодня ветер окаянный
Дул на берёзоньки с
лихвой,
Качал, и треск их
беспрестанный
Невольно вился надомной.
Сегодня ива распустилась,
В корнях, познав весенний
срок.
И птичка пела-веселилась,
Раскрыв свой жёлтенький
роток.
Жаль, что она числа не
знает -
Сейчас январь, а не
апрель!
Вот потому и заливает
Про долгожданную капель.
Сегодня не замёрзнут мыши+
Не ляжет в спячку наш медведь+
Сегодня на простор я вышел
Весну январскую пропеть!
20 января 2007 года.
Б. Шапово
Старая лежанка
Чем теперь тебе уже
помочь?
На дворе позёмка крутит лихо+
Бабушка топила тебя в
ночь.
Ты, ещё тепла и дышишь
тихо.
Чайник остывает за скулом*.
На горнушке сохнут
рукавицы.
Я сижу за кухонным столом.
Подомной скрипят чуть
половицы.
На тебя, на старою, смотрю -
Много ль оттопить тебе
осталось?
Помнишь, сколько люду в
старину
От твоей заботы
согревалось!
Только те денёчки далеки.
Ты уж вся осыпалась,
родная
И наводишь повод для тоски,
Потихоньку жизнью отгорая.
Покопти ещё, для потолка -
Долго тебе, милая, не
гнуться;
Летом, шесть ударов
молотка
Гибелью твоею обернутся.
Остывая тихо, тихо спишь.
На засов закрыты дымоходы.
Ты во сне о прожитом грустишь+
Не напрасны прожитые годы!
Февраль 2007 года.
Б. Шапово
_____________________________________________________________
*Скуло
- место (в русских печах, в лежанках) для сушки белья; варежек, носков и др.
АНАСТАСИЯ ЖУРАВСКАЯ
***
Настоем на росных травах
покажется день раздольный,
Еще одна передышка, беги в
лучистое поле,
Кружи по тропинкам узким,
свирель доставай скорее,
Старинный напев веселый
пусть сердце твое согреет.
Душа, научись же песне –
одной – и ее довольно!
В ней сразу трезвон и
трепет, неважно, легко иль больно.
Пройду по ручью, усталость
вмиг смоет его теченье,
И кажется временами, что
здесь всегда воскресенье.
И дышится здесь вольнее, и
сердце иначе бьется,
Особенно, если ясно, ветра?, облака и солнце.
Таким здесь покоем веет!
(Нет дыма, утро настало),
Что я, собираясь в город,
так рада, что повидала
Свободные эти дали…